Соблазняющий разум. Как выбор сексуального партнера повлиял на эволюцию человеческой природы

Конечно, мы представляем свои биографии в наиболее выгодном свете. Мы скорее расскажем о своих успехах, чем о неудачах; об успешных родственниках, чем об опустившихся транжирах; о впечатляющих путешествиях, нежели депрессивных периодах одиночества; о социально приемлемых взглядах, чем о тайных предрассудках. В наших рассказах мы предстаем героями великого приключения – нашей собственной жизни, – а не Розенкранцами и Гильденстернами, прилагающимися к жизни какого-нибудь Гамлета. Тем не менее, поскольку свои биографии люди обычно приукрашивают примерно в равной степени, они остаются достаточно надежным критерием выбора половых партнеров. По крайней мере поначалу рассказы о нашей жизни будут сравнивать не с правдой, а с такими же приукрашенными историями наших конкурентов. Вы можете сочинять про свой неприлично дорогой отдых на Бермудах, а ваш соперник в это время будет рассказывать, как он пилотировал шаттл. Даже если вы оба утаите, что вам часто не хватает денег, что вы не уверены в себе, потенциальный половой партнер может решить, что полеты со скоростью 27 тысяч километров в час на стоящем миллиарды долларов космическом корабле – лучший показатель приспособленности, чем отпуск, проведенный в неумеренных возлияниях.

Наши предки не могли похвастаться полетами вокруг Земли, как, впрочем, и большинство из нас. Наша жизнь в целом более спокойная и оседлая по сравнению с их жизнью. Поэтому наши биографии, вероятно, не столь драматичны и несут меньше информации о наших способностях справляться с трудностями. К моменту достижения половой зрелости наши предки почти наверняка уже не раз сталкивались с опасными дикими животными и физическим насилием, а также могли рассказать кучу историй о путешествиях в самые разные места, где их могли ждать встречи с представителями враждебных племен. К среднему возрасту они уже успевали повидать ранения и смерть, потерять множество родственников, пережить голод и болезни. Выжившие мужчины к этому возрасту успевали убить несколько опасных зверей, а бывало, что и людей. Оставшиеся в живых женщины имели за плечами историю выкидышей, трудных родов, смерти собственных детей, сексуальных домогательств и, вероятно, изнасилований. Нашим предкам было что поведать о себе.

Когда биография стала важной частью словесных ухаживаний, наши предки начали оценивать предшествующий опыт друг друга, а не только сиюминутные поступки и внешность. Язык сделал автобиографию частью расширенного фенотипа, участвующего в ухаживаниях. Как и телесные украшения, наше прошлое стало частью брачных демонстраций. Поскольку мы тянули его за собой в каждые новые отношения, половой отбор мог начать поддерживать любую умственную способность, помогающую делать прошлое привлекательным. Звучит как парадокс путешествия во времени, но это кое-что другое: половой отбор мог благоприятствовать генам, обеспечивающим хорошую автобиографическую память, склонность к рискованным приключениям или сравнительно умеренную половую жизнь без частых измен. В соответствии с принципом гандикапа половой отбор мог благоволить даже мазохистскому наслаждению трудностями и лишениями, поскольку способность переживать трудности указывает на приспособленность индивида. Даже в кровавой бойне высокотехнологичной войны или собеседования на академическую должность в голову нет-нет да и влезет мысль: “Вот это будет история!” С помощью памяти и языка мы можем трансформировать чистый ущерб для приспособленности в прошлом (например, ранения или отвержение обществом) в надежные индикаторы приспособленности в настоящем (историю о нашей способности вылечиться без потери работоспособности или преодолеть депрессию).

Вдумчивая красноречивая обезьяна ищет пару

Половой отбор в пользу способности к словесным ухаживаниям мог перестроить наш разум и в иных отношениях, поддерживая способность явно выражать широкую гамму наших умственных процессов. До возникновения языка у животных было немного причин анализировать свои мысли и чувства. Если интроспекция[78] не ведет к адаптивному поведению, эволюция не будет ей благоприятствовать. Как бы то ни было, когда позиции словесных ухаживаний укрепились, половой отбор, скорее всего, начал поддерживать способность к осмыслению широкого спектра ощущений и мыслей, направляющих наше поведение, как и способность рассказывать об этом ментальном опыте.