Соблазняющий разум. Как выбор сексуального партнера повлиял на эволюцию человеческой природы

Остается последнее условие: самки гоминид по какой-то причине должны начать предпочитать более креативных партнеров. Если это произойдет, самцы с более развитым творческим интеллектом начнут спариваться с бо́льшим числом самок и производить больше потомства – при условии, что наши предки не были строго моногамны. Это потомство унаследует развитый лучше, чем в среднем, творческий интеллект, а также слабость к креативным партнерам. Интеллект приобретет генетическую корреляцию с предпочтением к интеллекту, и в итоге за счет эволюционного успеха самого признака в популяции распространится и предпочтение к нему. Гоминиды станут более креативными и будут требовать больше творческих способностей от половых партнеров. Ключевой момент здесь в том, что творческий интеллект мог не давать вообще никаких преимуществ для выживания, а развиться в результате фишеровского убегания исключительно как украшение для привлечения партнеров.

В начале 1990-х убегание казалось мне идеальным ответом на вопрос, почему человеческий мозг так стремительно развился и так сильно увеличился в размерах в период, когда это никак не помогало нашим предкам ни изготавливать более качественные орудия, ни эффективнее сражаться с другими видами африканских гоминид. Фишеровское убегание стало предметом моих исследований и темой моей диссертации, которую я защитил в Стэнфордском университете в 1993 году. Диссертация была озаглавлена так: “Эволюция человеческого мозга посредством убегающего полового отбора”. У меня не было сомнений, что развитием нашего мозга управлял какой-то процесс с положительной обратной связью. Но какой именно? К тому времени гипотез на сей счет было несколько. В 1981 году Эдвард Уилсон предположил, что крупный мозг позволяет развивать сложную культуру, которая, в свою очередь, требует дальнейшего увеличения размеров мозга. Так могла возникнуть эволюционная петля обратной связи между размером мозга и уровнем сложности культуры. Эту точку зрения поддержал Ричард Докинз, рассматривая человеческий мозг как хранилище “мемов” – усвоенных единиц культурной информации[22]. Чем больше мозг, тем больше мемов он может вместить, а чем больше мемов, тем более крупный мозг требуется для их хранения.

Две другие гипотезы, учитывающие положительную обратную связь, оказали большое влияние на эволюционную психологию. В 1976 году Николас Хамфри предположил, что такой процесс в эволюции человеческого мозга могло запустить давление отбора в сторону развития социального интеллекта. В 1988 году Энди Уайтен и Ричард Бирн развили эту идею, сосредоточившись на преимуществах для выживания, которые дают мошенничество и манипуляции. Их гипотезу о макиавеллиевском интеллекте одобрили многие приматологи и психологи, специализирующиеся на социальном интеллекте. Но в основе процесса с положительной обратной связью могла лежать не только внутригрупповая, но и межгрупповая конкуренция. В 1989 году Ричард Александер высказал идею, что провоцируемая враждой племен гонка вооружений стимулировала развитие технического и стратегического мышления у всех враждующих сторон. Иными словами, увеличению мозга и повышению интеллекта могло способствовать военное противостояние.

Во всех этих теориях есть зерно истины. Вероятно, какое-то значение имели все эти селективные факторы: культурный, социальный, военный. Но все-таки эти гипотезы о природе петли положительной обратной связи слишком спекулятивны. Эти механизмы не входят в признанный биологами пантеон эволюционных сил, их обычно не используют для объяснения развития интересных признаков у других видов. То есть это были своего рода гипотезы ad hoc

[23], применимые только при рассмотрении эволюции людей и других приматов. Фишеровское убегание – совсем другое дело: это часть общепризнанной эволюционной теории и одно из самых частых объяснений происхождения сложных, дорогостоящих декоративных признаков у других видов животных. Но почему-то этот процесс никогда не рассматривали как движущую силу эволюции человеческого мозга.

Это казалось мне чудовищным упущением, которое необходимо немедленно исправить; несколько лет я всюду рассказывал, что эволюцию человеческого разума направлял убегающий половой отбор. Мэтт Ридли любезно уделил этой идее немного внимания в последней главе своей книги “Секс и эволюция человеческой природы”. Правда, теперь я считаю, что идея убегающего мозга хороша лишь отчасти. У нее есть свои сильные стороны, которые могут помочь объяснить некоторые различия в поведении мужчин и женщин, а также кое-какие различия между нашим видом и другими приматами. Но эта идея не лишена и серьезных проблем, так что она составит лишь небольшую часть моей общей теории.

Условия для фишеровского убегания