Соблазняющий разум. Как выбор сексуального партнера повлиял на эволюцию человеческой природы

Некоторые биологи-эволюционисты отреагировали на идею произвольного происхождения брачных украшений примерно так же, как Международная федерация фитнеса (IFSB) на конкурс “Мисс Америка”, – переосмыслением критериев оценки. Почему животные должны выбирать партнеров по случайным критериям, если им ничто не мешает ориентироваться на признаки, информирующие о состоянии и приспособленности особи? Конечно, фишеровское убегание в принципе возможно, но так ли уж оно важно? Возможно, оно создает мимолетные модные тенденции в половом отборе, но не может породить брачные украшения, которые не обесцениваются после смены множества поколений. Такие украшения должны нести информацию о приспособленности, о качестве генов. Подавляющее большинство брачных украшений должно относиться к индикаторам приспособленности – и история дискуссий на эту тему тоже очень показательна.

Выбор в пользу приспособленных

Первым, кто отметил, что животные могут выбирать самых приспособленных половых партнеров, ориентируясь на определенные элементы брачных демонстраций, был сэр Рональд Фишер. Во второй главе упоминалось, что Фишер представил свою идею индикаторов приспособленности в статье 1915 года. Но в его книге “Генетическая теория естественного отбора” (1930) индикаторы приспособленности почти не упоминаются, зато намного больше внимания уделено убеганию. Когда теория убегания утонула в омуте академического скептицизма, еще менее внятная идея индикаторов приспособленности пошла на дно вместе с ней. Только через 36 лет ее воскресил Джордж Уильямс, описав в своей важнейшей книге “Адаптация и естественный отбор”. И даже по прошествии нескольких десятилетий его описание выбора партнеров на основании приспособленности остается непревзойденным.

Самкам приносит выгоду возможность выбрать на роль отца своих детей самого приспособленного самца из доступных. У сверхприспособленных самцов, как правило, рождается сверхприспособленное потомство. Одна из функций ритуалов ухаживания – дать самцу возможность продемонстрировать, насколько он приспособлен. Если состояние здоровья и качество питания позволяют самцу в полной мере развить вторичные половые признаки, и брачное поведение в особенности, можно предположить, что качество его генов тоже не подкачает. Другой важный признак приспособленности – умение занимать удобные места для гнездования, отстаивать большую территорию, побеждать или устрашать других самцов. Предлагая себя только самцам с признаками высокой приспособленности, самки, вероятно, заботятся о выживании своих собственных генов.

С тех пор как в 1970-х книга Уильямса у нового поколения биологов стала обязательной для прочтения, идея индикаторов приспособленности начала набирать популярность. Вторую волну интереса к ней поднял Ричард Докинз, в положительном ключе отозвавшись об этой теории в своей знаменитой книге “Эгоистичный ген” (1976).

К середине 1980-х биологи уже всерьез принимали теорию индикаторов приспособленности. Сама идея казалась разумной, но с ней были связаны две технические проблемы, настолько сложные, что на их решение ушло еще 10 лет. Одна из них заключалась в предположительно низкой наследуемости приспособленности, вторая – в предположительно низкой надежности индикаторов приспособленности. Чтобы разобраться, как теория индикаторов приспособленности может объяснить происхождение человеческого разума, нужно сперва понять суть этих проблем и их решений.

Почему приспособленность все же наследуется?

Индикаторы приспособленности имеют смысл, только когда особи различаются по ее уровню. Если понимать под приспособленностью обладание высококачественными генами, которые можно передать потомкам, то неясно, почему разброс по приспособленности не исчез в ходе эволюции. Ведь в результате отбора приспособленность должна постоянно повышаться. Казалось бы, нелогично поддерживать у вида высокую вариабельность по приспособленности только ради создания условий для выбора партнера.