Соблазнитель

Как-то раз доктор Ганс Иорг сказал мне, что писательский труд является всего-навсего разновидностью или формой Прекрасного Искусства Соблазнения, а прозаики и поэты – это просто Великие Соблазнители, которые, пересказывая определенный сюжет, используя какие-то условности, то понижая, то вдруг повышая голос, завоевывают сердца и души читателя, другими словами, влюбляют его в себя. Некоторые критики – если даже они согласны с таким мнением – считают, что в Прекрасном Искусстве Соблазнения не действуют никакие правила и законы; оно является чем-то волшебным, а проникновение в тайну этих принципов настолько бесполезно, как если бы кто-то попытался проверить вкус супа при помощи термометра. Но доктор Иорг считал иначе и указал мне на пример обязательного в искусстве обольщения принципа стимулирования, который следует понимать следующим образом: если мы воздействуем на человека при помощи определенных раздражителей, он будет испытывать соответствующие или похожие ощущения. Другими словами, при помощи определенных слов в подсознании читателя можно пробудить однозначные чувства удовольствия или боли, тоски или гнева. Это касается не только взрослого читателя, но и ребенка. Многие серьезные врачи убеждены, что описание драматических ситуаций в книгах для детей стимулирует ребенка в период созревания; он в этот момент испытывает нечто вроде оргазма. Информация об этом будет, вероятно, неприятна для многих критиков, но, похоже, такова первопричина постоянного успеха книг Мая, Верна и многих других писателей.

В Прекрасном Искусстве Соблазнения, к которому мы относим и писательский труд, кроме принципа стимулирования действует также принцип отождествления, и, кроме того, принцип компенсации – почти каждый человек любит в литературном герое либо найти то, чего в его жизни не хватает, либо прямо ищет подтверждения собственных желаний и собственных представлений о самом себе.

Представьте себе писателя, который подобно Конан Дойлю, наделившему Шерлока Холмса чудесным методом дедукции, одарил своего героя почти сверхъестественными познаниями в области современной науки о человеческой психике и ее стимулировании. И так же как в мире появился великий сыщик, задачей которого было расследование таинственных преступлений, этот герой отправляется к людям, чтобы распутывать тайны и загадки брошенных, никогда не познавших любви женщин. Автор рассказывает о том, как наш герой «возвращает к любви» и учит любить – одну, вторую, десятую женщину. Думаю, что он мог бы делать это без конца, и никому не наскучили бы рассказы о нем, так же как не надоедают сотням тысяч читателей всякий раз по-новому рассказанные почти одинаковые события в детективных романах: труп, загадка, следствие, развязка, поимка и наказание виновного. Каждый раз это была бы иная женщина, с иной психикой, с иными проблемами и трагедиями.

Сотни тысяч больных аноргазмией женщин верят, что встретят мужчину, который их разбудит. Сотни тысяч женщин ждут Мартина Эвена – человека, который подтвердил бы их сны о мужчине.

Сотни тысяч мужчин считают себя Эвенами и думают, что в состоянии сделать счастливой хотя бы одну женщину. В пользу создания такого образа работали бы все правила игры: принцип стимулирования, идентификации и компенсации. Вы меня спросите: «Так почему же я не написал такой книги, а остановился где-то на полпути?». Я вам отвечу прямо: «Потому что не хотел». Я и так уже стал рабом одного своего героя и не желаю, чтобы еще один набросил новую петлю мне на шею. Давление читателей на автора такой книги было бы столь велико, что ему до конца жизни пришлось бы писать рассказы о том, как Мартин Эвен научил любви Ивону, Мариолю, Ясю, Ханю. Женских имен на свете так много…

Когда я пишу эти слова, меня мучает беспокойство. Да и какой хоть немного уважающий себя писатель рискнул бы сегодня писать о любви?

Известны эпохи, когда любовь была самой главной темой большой литературы. Сегодня эта тема табу, тема, презираемая серьезной литературой. Ею занимается только второразрядная и третьеразрядная литература. Возможно, это звучит парадоксально, но в эпоху усиливающегося интереса к сексу больших писателей перестала интересовать тема любви.

Обратите внимание на то, что ни один из героев Камю не умеет и не хочет любить. Не умеет и не хочет любить ни один из героев Кафки, Бруно Шульца, Беккета. Не умеет и не любит ни один из героев Джойса. Любовь блуждает на втором плане большой литературы, ее можно встретить у Сигала, у Коллет, у Саган и им подобных.