Собор

— Да, — ответил молодой человек.

И вот тут холодный комок встал у него в горле. Было названо его имя, значит, это не ошибка…

— Вы арестованы, — сказал комиссар.

— За что?! — выдохнул Огюст, с неистовством пытаясь освободить руки.

— А вот этого я не знаю. И это уже не мое дело, — усмехнулся комиссар. — Да бросьте вы сопротивляться, молодой человек, не то я прикажу этим ребятам скрутить вас.

— И скрутим живо! — зло произнес старший из солдат, крепкий мужичище с могучими жестокими руками. — Нечего и трепыхаться роялист проклятый!

И он так решительно заломил руку арестованного за спину, что хрустнул плечевой сустав. Огюст вскрикнул больше от гнева, нежели от боли, и, потеряв голову, закричал:

— Пусти меня, скот! Да как ты смеешь?!

Эти слова произвели немедленное и страшное действие.

— Что ты сказал?! — взревел солдат. — Вы слышали, ребята? Он меня скотом обозвал! Ар-р-ристо-крат паршивый!

— Прекратить! — вскричал комиссар, видя, что дело оборачивается дурно. Но не в его силах было сдержать ярость солдат.

— Что возиться с ним? — возопил второй страж закона. — Мало их таких? И всех еще судить? Много чести! Стрелять их как шакалов!

И он, вскинув ружье, направил его в грудь арестованного и взвел курок.

— Стреляй, стреляй, Жюль! — поддержал товарища старый солдат — Ну его к черту! Кому он нужен!

В эти самые мгновения Монферран вдруг овладел собою.

— Стреляйте! — спокойно проговорил он. — Видно, судьба моя такая — умереть не от русской и не от английской, а от французской пули. Только не промахнитесь, черт возьми! Сердце вот здесь!

И он указал глазами себе на грудь, одновременно сделав ловкое движение плечом, от которого плащ на нем распахнулся. Дуло солдатского ружья уперлось в муаровую ленту ордена Почетного легиона.

— Ах дьявол! — вырвалось у всех троих солдат и у комиссара.

— За что он у вас? — уже совершенно иным тоном спросил комиссар, ткнув пальцем в орден.

— Это не ваше дело, мсье, — сказал Огюст, — но если угодно, я вам отвечу: за спасение полка во время битвы при Ла-Ротье.

— О-о-о! — пожилой солдат взглядом сверху вниз окинул невысокую фигуру молодого человека.

Потом ладонь его решительно легла на дуло ружья Жюля.

— Оставь это, парень. Не годится стрелять офицеров, как кроликов. Может, он и в самом деле не виноват?

— Все может быть, — с сомнением протянул озадаченный комиссар. — А закон в любом случае надо соблюдать. Мсье Монферран, извольте подчиняться приказу. Вы арестованы.

— Да это мне давно ясно, — проговорил Огюст, делая над собою невероятное усилие и подавляя готовый вырваться приступ истерического смеха, — но прикажите им отпустить меня. Я сам с вами пойду, господа, не тащите меня через всю улицу за шиворот, как какого-нибудь карманника. И ради бога, комиссар, позвольте мне позвать моего слугу. Он там, в доме. Он выйдет, если я крикну ему… Я хочу попросить его сообщить одному из моих друзей о том, что произошло.

— Ну что же, на это я не могу возразить, — кивнул комиссар. — Отпустите его, солдаты. Жюль, сходите за его слугой.

«Другом», которому Огюст собирался сообщить о свалившемся на него несчастье, был разумеется, мсье Пьер Шарло. Будущий тесть архитектора имел достаточно связей, чтобы помочь ему даже в том случае, если его арест не был просто недоразумением…

На третий день заключения Огюста в тюрьме Ла-Форс в камеру к нему наконец явился долгожданный мсье Шарло.

— Господи помилуй, что все это значит?! — возопил он с порога, едва караульный со стуком захлопнул за ним дверь.

— Это значит, — пожимая ему руку, ответил Огюст, — что я стою над глубокой пропастью и мне очень нужна точка опоры, мсье Пьер. Кроме вас мне никто ее не предоставит.

— Но в чем вас обвиняют, черт бы побрал этих путаников?!

Горько рассмеявшись, молодой человек усадил своего гостя на тяжелый деревянный табурет и сел напротив него, на покрытую грубым одеялом железную кровать.

— Мсье, — проговорил он, — вы знаете, что у нас умеют сделать из мухи слона. Виною всему моя достопамятная встреча с императором Александром.

— Что?! — Шарло так и подскочил, пожалуй что, слишком удивившись, но Огюст, волнуясь, не мог этого заметить. — Разве у нас начался террор? За безобидный подарок русскому царю вас упрятали за решетку?!

— Увы! Но дело не только и не столько в подарке. Кто-то написал на меня донос, и в этом доносе утверждается, будто бы я давно уже был агентом Бурбонов, причем служил непосредственно князю Талейрану и бывал посредником между ним и графом Витролем, что я принимал участие в недавнем восстании Вандеи[31], передавал туда сведения из Парижа… И всему этому неопровержимое доказательство — мое «сказочное» появление перед русским императором, к которому простому смертному-де трудно было так быстро попасть. Кроме того, и мое свидание с Александром происходило в присутствии Талейрана и Витроля, которые якобы мне и помогли в уплату за мои услуги.

— Но это все, конечно же, ложь?! — хмурясь, спросил мсье Пьер.