Собор Дарвина. Как религия собирает людей вместе, помогает выжить и при чем здесь наука и животные

Слово «религия» происходит от латинского religio, в основе которого лежит глагол ligare – «объединять, связывать воедино». Он встречается и в других словах, не связанных с религиозным контекстом: скажем, в слове «лигатура» (в медицине им обозначается нить, которой перевязываются кровеносные сосуды, а в музыке – графема в нотной записи, указывающая на слитное исполнение нот). Эти значения отражают суть главного тезиса данной книги и похожи на секретный ключ к разгадке тайны, найденный лишь в самом конце. В то же время религии – не единственные системы, которые сводят людей в адаптивные группы. Я мог бы написать книгу о политических или предпринимательских организациях, об армиях и войсковых подразделениях, о спортивных командах, о группах родственников и семьях, о светских интеллектуальных традициях или даже о распространенных культурах – представив их все как адаптивные единицы. А значит, нам нужно разработать общую теорию объединяющих систем, а религия будет лишь их частным случаем. Общая теория должна будет отличать религию от других подобных систем, но кроме того, она обязана показать, что общего у религии с такими системами, – в том числе с теми, которые в других отношениях кажутся совершенно светскими.

Функция и нечеткость

О том, как определять религию, спорят столь же долго, сколько ее изучают. Старк и Бейнбридж (Stark and Bainbridge 1985, 1987), а также другие исследователи утверждали, что определяющим критерием служит наличие верований в сверхъестественные силы – вопреки различию между священным и мирским, которое провел Дюркгейм. Определение Дюркгейма представляется слишком широким, поскольку охватывает все то, что мы относим к религии, но не ограничивается только ею. Патриоты считают флаг своей страны священным – и что, правительство страны становится религией? С другой стороны, определение Старка и Бейнбриджа выглядит слишком узким: оно не охватывает такие крупные религии, как буддизм, чей основатель настаивал на том, что он всего лишь пробудился и нашел путь к просветлению без помощи каких-либо богов. Старк и Бейнбридж на это возражают: буддизм в том виде, как он практикуется, полон богов – а значит, включен в их определение. Однако в более общем смысле определять религию только в терминах верований в сверхъестественные силы – это не только узко, но и поверхностно.

В прошлом участники споров были склонны игнорировать два самых важных критерия, необходимые для определения любого класса предметов, а значит, и религии. Эти критерии можно назвать функцией и нечеткостью. В главе 1 я описал функционализм и нефункционализм как два радикально различных стиля мышления, уместные для подходящих ситуаций. Абсурдно думать о Луне в функционалистских терминах – но и равно так же абсурдно думать о механизме или хорошо приспособленном организме в терминах нефункционалистских. Функциональный статус объекта неизменно отражен в его определении. Рукотворный функциональный объект, скажем, зубная щетка, определяется так: «Щетка для чистки зубов». Биологически развившийся функциональный объект, тот же зуб, определяется так: «Твердая костная структура, используемая для откусывания и пережевывания пищи, а также для укусов, как оружие». Группы людей, имеющие функции, тоже неизбежно определяются в функциональных терминах. Суд определяется так: «Группа людей, принесших присягу в том, что они выяснят и проверят дело, представленное им на рассмотрение, и вынесут вердикт на основании представленных свидетельств». Армия: «Группа мужчин, организованная ради войны». В качестве обучающего упражнения предлагаю читателям попытаться определить эти объекты без какого-либо упоминания их функции. Итак, если религия – это адаптация, возникшая в ходе биологической и культурной эволюции, в ее определении должен отразиться ее функциональный статус.

Нечеткость – это степень, с которой множество предметов (например, множество, названное «религия») можно отличить от других множеств. Цель, присущая многим определениям – снизить нечеткость, насколько это возможно. Классическая теория множеств в математике решает эту задачу, определяя принадлежность объекта к классу по принципу «либо принадлежит, либо нет». Сведение нечеткости к минимуму часто приносит практическую пользу – скажем, когда наводчик ПВО хочет отличить свой самолет от вражеского. И в то же время некоторые множества являются нечеткими по самой своей природе. Демократия существует не по принципу «либо есть, либо нет» – скорее, она реализуется в той или иной степени. Известно, что и биологические виды – это нечеткие множества объектов, не подпадающие под действие упомянутого принципа. Понимание множеств, нечетких по своей сути, требует признать нечеткость свойством, интересным самим по себе, и изучить его. В математике и теории вычислительных машин и систем недавно даже появилась целая отрасль, посвященная изучению нечетких множеств (Kosko 1993; Klir, St. Clair, and Juan 1997), и это влечет важные последствия для социальных наук (Ragin 2000).