Собор Дарвина. Как религия собирает людей вместе, помогает выжить и при чем здесь наука и животные

Никто не станет спорить с тем, что человек проявляет интерес к познанию окружающего мира и, следовательно, направит на это познание свои мыслительные силы. Помощь вещей, с которыми человек находился в непосредственном контакте, была настолько необходима, что он неизбежно пытался постичь их природу. Но если, как утверждает натуризм, религиозная мысль была рождена из этих специфических размышлений, то становится необъяснимым, как смогла бы она выжить после первых же проверок, и почему она утвердилась. Если, по сути, мы имеем потребность в понимании вещей, целесообразным будет действовать в соответствии с их природой. Но образ вселенной, который дает нам религия, особенно в начале своего существования, чрезвычайно несовершенен, чтобы он мог привести к практическим действиям, полезным в «земном» мире. В соответствии с этим образом вселенной вещи есть живущие и мыслящие сущности – сознания, личности, превращенные религиозным воображением в посредников космических явлений. И человек не мог сделать их полезными себе благодаря тому, что постиг их в этой форме и относился к ним в согласии с таким представлением. Он возносил им молитвы, прославлял их на празднествах, приносил им жертвы, налагал на себя посты и лишения – но этим он никак не мог обезопасить себя от вреда, который они могли ему причинить, и не мог заставить их служить себе. Такие действия могли бы обернуться успехом лишь в крайне редких случаях, прямо говоря, чудесных. Если суть религии заключалась в том, чтобы дать картину мира, способную направлять нас в наших с ним отношениях, тогда религия никоим образом не смогла бы выполнить свое назначение и человечество не замедлило бы с тем, чтобы заметить этот факт. Неудачи, бесконечно более частые, нежели успехи, быстро бы показали людям, что они на ложном пути, и религия, постоянно сотрясаемая этими непрерывными разочарованиями, не просуществовала бы долго (Durkheim [1912] 1995, 76–77).

Поскольку религиозные верования дают слишком неадекватный образ физического мира, «земная полезность» религии должна крыться в чем-то еще. Дюркгейм предположил, что религия действует как сила, организующая общественную жизнь через сохранение границ групп и через предписания о должном поведении тех, кто входит в эти группы. Для Дюркгейма сущность религии заключалась в разделении священного и мирского: «Религия представляет собой единую систему верований и практик, имеющих отношение к священному, то есть к вещам особым и запретным, и соединяющих в единое нравственное сообщество, называемое Церковью, всех, кто придерживается их» (Durkheim [1912] 1995, 44). Сходство между этим пассажем и заявленной в главе 1 биологической концепцией человеческих групп, объединенных этическими системами, несомненно. Если прибегнуть к современным эволюционистским терминам, то можно сказать, что Дюркгейм понимал религию как адаптацию, позволяющую человеческим группам действовать в качестве гармоничных и согласованных единиц. Полагаю, это и есть главный тезис функционализма в общественных науках в приложении к религии.