Собор памяти

   — Не нужно мне было заговаривать об этом сне, Пузырёк. Прошу тебя, не тревожься. Моё изобретение безопасно; со мной ничего не случится. Просто у меня душа немного не на месте, как у любого, кому предстоит выступать перед толпой.

   — Конечно, — мягко сказал Сандро, словно успокаивая друга.

Но Леонардо уже пришёл в себя.

   — А скоро обо мне будут слагать песни. — Он обернулся и окликнул: — Эй, Аталанте! Сочини-ка песню, чтобы исполнить, когда я поплыву меж облаков!

Аталанте Мильоретти — он сидел с Зороастро да Перетолой в последней повозке — помахал рукой в знак согласия и начал наигрывать на своей лире спокойную, почти монотонную мелодию. Леонардо впал в задумчивое молчание. Потом сказал:

   — У меня должно получиться, потому что я не собираюсь стать посмешищем всей Флоренции. И потерять Джиневру.

   — Тогда у меня есть для тебя послание.

   — Какое?

   — Симонетта просила сказать тебе, что она поговорит с его великолепием.

Настал черёд Леонардо промолчать.

   — Думаю, это касается Джиневры, — продолжал Сандро. — «Audaces fortune juvat». Ты — живое доказательство этой пословицы.

Удача благоприятствует смелым.

Городок Винчи был укреплённой крепостью, над которой главенствовал старинный замок с кампанилой[72], окружённый пятью десятками домов из розовато-бурого кирпича. Красные черепичные крыши устилала листва каштанов, кипарисов и лиственниц, а виноградные лозы и заросли тростника подступали тенью к самым окнам и стенам. Городок с его выщербленными стенами и единственной крытой галереей стоял на возвышенности и смотрел на низину, поросшую оливковыми деревьями — когда ветер шевелил их листву, она казалась серебряной. Дальше лежала долина Лукки, зелёная, с лиловыми тенями; её окаймляли горные ручьи. Леонардо вспомнил, что, когда дождь очищает воздух, вдалеке отчётливо видны скалы и расселины Апуанских Альп близ Массы и Коцциле.

Лишь сейчас, приехав сюда, Леонардо понял, как он истосковался по дому. Небо было ясным, а воздух — прозрачным; но мучительные воспоминания затуманивали его взор: он вернулся в детство и снова скакал верхом с дядей Франческо, которого в семье звали lazzarone[73], потому что он не пожелал ограничить радости жизни одним ремеслом. Леонардо и Франческо, который был намного его старше, разъезжали, точно два принца, по всей округе, собирая ренту для Леонардова деда, патриарха семьи, — мягкого и педантичного Антонио да Винчи.

И, трепеща от пережитого тогда страха и радости, вспомнил он о чудище, которое отыскал в стылой, тёмной, высокой пещере на скользком склоне горы Альбано. Ему было тогда тринадцать лет; в тот же год он стал учеником у Верроккьо.

Леонардо повёл свою «свиту» из друзей и молодых подмастерьев вниз по мощённой булыжником дороге, мимо голубятни на длинном шесте — к горстке домов, окружённых садами, сараями, крестьянскими хижинами, крытыми землёй, и совершенно одинаковыми шелковицами, которые высаживал его дядя Франческо. «Лодырь» Франческо экспериментировал с шёлкопрядением, что могло оказаться весьма выгодным: самой богатой и влиятельной во Флоренции была Арте делла Сета — гильдия шелкоделов.

   — Эй, Леонардо! — окликнул его Франческо из двора большого чистого дома, что некогда принадлежал синьору Антонио.

У Франческо, как и у его братьев, волосы были тёмные, вьющиеся, поседевшие на висках и поредевшие на макушке. Лицо казалось напряжённым — возможно, из-за опущенных уголков рта и крупного орлиного носа; глубокие морщины пролегли под глазами и по костистым щекам, придавая лицу властное выражение. Франческо заключил Леонардо в медвежьи объятия, едва не удушив его, и сказал:

   — Поздравляю, племянничек, ты поставил этот дом вверх дном. Так хорошо я не проводил время с тех пор, как забавлялся с одной крестьяночкой, которая...

   — Франческо! Довольно с нас твоего... tauri excretio[74]. — В дверях дома появилась жена Франческо Алессандра. Она славилась своими длинными золотистыми волосами.

   — Почему бы не сказать попросту «дерьма», любовь моя?

   — Потому что я, хоть и обречена жить с медведем, который только и делает, что ест, спит и...

   — Срёт, — подсказал Франческо.

   — ...испражняется, — договорила Алессандра, — я предпочитаю оставаться дамой.

Она поцеловала Леонардо и пригласила его с друзьями в дом.

   — Твой отец вне себя от волнений, — сообщил Франческо.

   — Я так и думал. — Леонардо вошёл в зал. — Чудесно повидать тебя, дядя.

За этой просторной высокой комнатой было несколько спален, два камина, кухня с двориком и мастерские, где время от времени ночевали крестьяне, работавшие на нескольких хуторах да Винчи; выше был второй этаж с тремя комнатами и камином, а десятью ступенями ниже — подвал, куда Леонардо обычно прятал найденных им мёртвых животных. Всё было выскоблено до блеска; как же, должно быть, гонял и без того старательных Франческо и Алессандру отец Леонардо, чтобы подготовить дом к приезду Лоренцо и его свиты!

Эта комната была заново обставлена постелями, сундуками, скамьями и шкафом — чтобы разместить кое-кого из младших свитских. Лоренцо отец, без сомнения, отдаст собственную спальню.