Собрание произведений в 3 томах. Т. II. Проза

Мы молча зааплодировали. Ведекин проехался перед строем ощетинившихся манипул, потрепал по плечу префекта когорты, распек пару зазевавшихся военных трибунов, отвесил поклон невидимому орлу и повернулся к обозу, то есть к нам, грешным. Затем он слез с коня и открыл вторую серию своего цезаро-папистского болеро. Для этого он вынул несколько брошюр о влиянии сельского населения на торф, о станках, о молодежи, о роли доилок, против косоглазия в Венгрии и Польше, о хурритских заимствованиях из хеттского языка, перешедших в лулубейский, о спорте в Корее, об инвариантах в физиологии зрительного невосприятия, список дат рождения великих людей и их мыслей по этому поводу, много другого такого же гутенбергова барахла – шелухи лобноумственной чепухи, сложил все в кучу, поджег и, словно древле Аарон, задрав полы пальто и подвернув штанины, стал обходить костер, приплясывая и глумливо выкликая:

Явись! Явись! О явись!В пламени факела полыханьем перевоплощенийПокинь пергамского обличья сухую кирасуОткуда строки бабочкам шерсть букв опаляет кокон

Оставшихся от умственности словесного векаБезумствующих заик запятых опереточной злобыКлюки ошалелой для вешних болот лихорадокНа шесте суеверий кривых и прочих подобных кикиморЯвись о явись в этот дым-мухомор эфемерныйУвы ненадолго

Генералом на свадебном танце у моли и у снежинкиДавно потускнел ископаемый лед-нафталинВерно ведь филин подмышкой не зря собирал землероек на зимнего предок запасаНо сам оказался к великому сожалению печатный обманщикЗачем вдруг вывел на радость проезжей берлоге публичных малюток?

Потому опасайтесь похожих фальшивок и домыслов крыс историософии фактаОн костями снаружи оброс в черепаховом ватникеЗря покороблен волчицей троянских барановФразеологии новой потрепанный парус со свистомВсеми ветрами надутая кряква в вороньем гнездовьеВ трубу капитана пусть носит кукушечьи яйца из шляпы

Когда-то златой молодежиА ныне из тех кто седобород раскошелиться навзничьИ даже туда же удода —И все жеЯвись! Явись! О явись!

В ответ на умелое заклинание сердцевина дыма над костром в тени головы приобрела вид свитка. Впрочем, и у свитка была невыразительная голова и ноги с копытами. На боку висела библиотечная наклейка: «Золотой Осел, сочинение Апулея». Летящие искры растекались позолотой по его нетвердой поверхности. Ведекин еще больше обрадовался, подбавил в огонь газет и затеял самую настоящую корриду против им же вызванного нерогатого безобидного существа:

– Вопреки всему, очевидное скотоподобие этого романа на самом деле мнимое. Вы, разумеется, знатоки и, конечно, понимаете, что не об осле написан роман, но о содержащемся в нем человеке. А правильнее даже – о человеческой душе, под влиянием страстей попадающей в личину осла. Глядя на все глазами животного, профаны прельщаются милетскими пикантностями, но возвышенный смысл ускользает от них. Ведь непристойные истории – это не более как образы страстей, покрывающих тонкую суть жизни от очей помещенной в ослиную плоть Психеи. Вспомните начало повествования. Будущий осел въезжает в роман верхом на белом коне.