Собрание речей

Так, после того как дорийцы, вторгшиеся в Пелопоннес, поделили на три части города и земли, отнятые у их законных владельцев, часть дорийцев — те, которые получили по жребию Аргос и Мессену, устанавливали у себя порядки, примерно те же, что и у остальных эллинов. Но третья их часть — те, кого мы теперь называем лакедемонянами, по утверждению людей, хорошо знающих их историю, вступили в такую жестокую внутреннюю борьбу, какой не знал никто из эллинов. Когда же верх одержали люди, мнившие себя выше большинства, они ни в чем не последовали опыту тех, кому пришлось действовать в подобных обстоятельствах. Последние разрешили побежденным жить в пределах государства и предоставили им все права, за исключением права на государственные должности и на почести. Наиболее разумные среди спартанцев полагали, однако, что сторонники такого взгляда ошибаются, если думают, что можно в безопасности проживать совместно с людьми, которым они причинили величайшее зло. Сами спартанцы не сделали ничего подобного; лишь для себя они установили равноправие и такую демократию, какая необходима для тех, кто намерен навсегда сохранить единодушие граждан; народ же они превратили в периеков, поработив их души не меньше, чем души рабов[205]

. Совершив это, они, хотя их было немного

[206]

, захватили себе не только лучшую часть земли, но еще и в таком количестве, какого не было ни у кого из эллинов, в то время как землю следовало поделить поровну. Большинству же населения спартанцы выделили такую малую часть самой плохой земли, что, с трудом обрабатывая ее, народ едва мог прокормиться. Затем, разделив народ, как только возможно дробнее, они расселили его по многочисленным мелким местечкам. Жители называют эти местечки городами, но их значение меньше, чем у наших демов. Лишив людей из народа всех прав, которыми надлежит пользоваться свободным, спартанцы возложили на них самые опасные дела. В самом деле, в военных походах, которыми руководит царь, спартанцы выстраивают этих людей по одному рядом с собой, а некоторых ставят и в первую шеренгу. И если им необходимо послать помощь туда, где их страшат тяжелый труд, опасность или большая потеря времени, они отправляют этих людей, чтобы те рисковали собой ради других. Так нужно ли тратить много слов, перечисляя все оскорбления, нанесенные спартанцами народу, вместо того, чтобы, рассказав о самом тяжелом злодеянии, об остальных умолчать? Так вот — этих людей, с самого начала претерпевших ужасное обращение, людей, которые, когда это необходимо, приносят пользу, эфорам дозволено убивать без суда и в том количестве, какое они сочтут нужным[207]. А ведь у других эллинов считается безбожным запятнать себя убийством даже самых скверных рабов.