Собрание сочинений

Но вот сижу я там один такой и начинаю себя ощущать просто чемпионской жопой в этом заезде. Делать не фиг — только кирять да курить. А я вот чего — я подозвал официанта и говорю: не хочет ли, мол, Эрни со мной выпить? И попросил передать, что я — брат Д.Б. Только не думаю, что халдей передал. Эти гады никогда никому ничего не передают.

Тут вдруг ни с того ни с сего подваливает ко мне эта девка и говорит:

— Холден Колфилд!

Ее звали Лиллиан Симмонз. С ней мой брательник Д.Б. одно время ходил. Буфера у нее будь здоров.

— Привет, — говорю. Естественно, попробовал встать, только в таком месте это сильно постараться надо. С ней был какой — то морской офицер — с таким видом, точно в очко ему кочергу вогнали.

— Как изумительно тебя видеть! — говорит эта Лиллиан Симмонз. Фуфло неразбавленное. — Как твой старший братик? — Вот что ей на самом деле надо было.

— Отлично. Он в Голливуде.

— В Голливуде? Как изумительно! А что он там делает?

— Не знаю. Пишет, — говорю. Мне с ней не хотелось в это вдаваться. Сразу видно: для нее это неслабый кипиш, что он в Голливуде. Это почти для всех так. В основном для тех, кто его рассказы никогда не читал. Рехнуться да и только.

— Как волнительно, — говорит эта Лиллиан. Потом со своим флотским меня познакомила. Звали его коммандер Блоп или как-то. Из тех, кто думает, будто все решат, что он хлюздя, если он не сломает тебе сорок пальцев, когда руку жать будет. Господи, просто ненавижу. — А ты тут совсем один, детка? — спрашивает эта Лиллиан. А сама в проходе все движение, нафиг, перекрыла. Сразу видно — нравится ей так движение перекрывать, чем больше, тем лучше. И халдей этот ждет, чтоб она с места сдвинулась, а она даже не замечает. Уржаться. По всему видно, халдею она не очень в жилу, да и флотскому, видать, не очень, хоть он с ней и пошел на свиданку. Да и

мне она не очень в жилу. Никому не в жилу она. Тут хочешь не хочешь, а ее как-то пожалеешь. — У тебя разве девушки нет, детка? — спрашивает. Я такой уже стою перед ней, а она даже не сказала мне сесть. Такие тебя часами на ногах держать могут. — Ну не симпатяга ли? — говорит она своему флотскому. — Холден, ты с каждой минутой все симпатичнее. — Тут флотский ее подталкивает: пойдем, мол. Сказал, что она весь проход перегородила. — Холден, давай-ка с нами, — говорит эта Лиллиан. — Бери стакан и пошли.

— Я уже уходить собрался, — отвечаю я. — У меня кое с кем встреча. — Сразу видно, она ко мне шьется. Чтоб я потом Д.Б. все рассказал.

— Ах ты маленький такой-сякой. Ну и ладно. Когда увидишь своего старшего братика, передай, что я его терпеть не могу.

Потом она свалила. Мы с флотским сказали друг другу, как нам приятно было познакомиться. Я всегда на этом чуть не подыхаю. Вечно говорю: «Приятно было познакомиться», — тем, с кем знакомиться мне было вовсе

не приятно. Но такое всегда надо говорить, если не хочешь сдохнуть.

После того, как я ей сказал, что у меня кое с кем встреча, другого выхода, нафиг, не осталось — только свалить. Нельзя было даже поторчать еще немного, послушать, как Эрни что-нибудь хоть чутка приличного сыграет. Но сидеть за одним столиком с этой Лиллиан Симмонз и этим ее флотским — ну уж дудки, так со скуки сдохнуть недолго. И я свалил. Только вот когда куртку забирал, рассвирепел. Приходят и вечно тебе все говняют.

13

Обратно в гостиницу я двинул пешком. Роскошь — сорок один квартал. Пошел я не потому, что мне походить пешком хотелось или как-то. Больше потому, что совсем не в жиляк было залазить еще в один мотор и потом из него вылазить. Иногда утомляет ездить в такси — как утомляет кататься на лифте. Вдруг ни с того ни с сего нужно пройтись — и плевать, далеко это или высоко. Совсем пацаном еще я очень часто ходил наверх до самой нашей квартиры. Двенадцать этажей.