Собрание сочинений

Мне еще надо было эти, нафиг, билеты брать, поэтому я купил газету и посмотрел, где что идет. Только раз воскресенье, было всего где-то три спектакля. Поэтому я чего — я пошел и взял два билета в партер на «Я знаю, что люблю».[25] Бенефис или как — то. Мне смотреть его не очень-то в жилу было, только я знал, что эта Сэлли, королева фуфла, вся просто на слюни изойдет, когда я скажу, на что взял билеты, потому что там Лунты[26] играют и всяко-разно. Ей такие постановки нравятся, хитровывернутые, суховатые, чтоб с Лунтами и всяко-разно. Мне нет. Мне вообще постановки не очень в жилу, сказать вам правду. Не так фигово, как кино, только умом двигаться все равно не с чего. Во-первых, я ненавижу актеров. Они себя никогда не ведут, как люди. Только думают, что похоже. Есть неслабые, конечно, у которых чутка похоже, но смотреть на такое все равно невпротык. А если актер и впрямь неслабый, всегда видать, что он знает, какой он неслабый, а это все портит. Взять, к примеру, сэра Лоренса Оливье. Я смотрел его в «Гамлете».[27] Нас с Фиби в прошлом году Д.Б. водил. Сначала накормил обедом, а затем повел. Он уже картину видал, и после того, как он про нее рассказывал за обедом, мне захотелось ее поглядеть, как не знаю что. Только не сильно в жилу оказалось. Я просто не понимаю, что такого здоровского в сэре Лоренсе Оливье, только и всего. У него неслабый голос, и он типус симпотный, как не знаю что, и еще на него очень нормально смотреть, когда он ходит или там сражается, или как-то, но Гамлет у него совсем не такой, как про него Д. Б. рассказывал. Слишком, нафиг, на генерала какого-то смахивает, а не на убогого такого попутавшего парнягу. Самое нормальное во всей картине было, когда брательник этой Офелии — тот, что с Гамлетом в самом конце в дуэль ввязался, — куда-то отваливает, а штрик ему кучу советов дает. И пока там предок нотации ему читает, эта Офелия знай себе с брательником валяет дурака — вытаскивает кинжал ему из ножен, дразнит его и всяко-разно, а он тем временем изо всех сил внимает той туфте, которую штрик ему вжевывает. Вот это нормально было. Мне зашибись. Но такой хреноты там немного. А Фиби понравилось только, когда Гамлет собаку по голове гладит. Ей такое было смешно и нормально, да и вообще оно смешно и нормально. Мне вот чего надо будет — мне надо пьесу почитать. У меня засада в том, что всегда нужно такую фигню читать самому. Если ее актер изображает, фиг ли мне его слушать. Я сижу и каждую минуту дергаюсь, что он фуфло какое — нибудь задвинет.

Я взял билеты на спектакль Лунтов, а потом на моторе поехал в парк. Надо было на метро или как-то, потому что гроши уже на подсосе, только мне хотелось с этого, нафиг, Бродвея поскорей свалить.

В парке было паршиво. Не очень дубарно, только солнце еще не проглянуло, и в парке вроде как ничего и не было, кроме собачьих говняшек, харчков да еще сигарные бычки после дедов всяких, а у всех скамеек такой вид, будто сядешь на них — а они мокрые. От этого тоска такая, да еще ни с того ни с сего время от времени — мурашки по коже, когда идешь. Вообще не похоже, что скоро Рождество. Или вообще что — нибудь скоро. Но я все равно двигался к Эспланаде, потому что Фиби, когда в парке, туда ходит все время. Ей нравится там кататься возле эстрады. Умора. Я когда пацаном совсем был, мне тоже там в жиляк было кататься.

Только я добрел туда, а ее нигде видно не было. Какая-то мелюзга шастала — катались на роликах там и всяко-разно, а два пацана играли софтболом в «свечку», а Фиби нет. Сидит, правда, одна малявка где-то Фибиных лет на скамейке, сама по себе, ролик затягивает. Я прикинул, может, знает Фиби и скажет мне, где она, или как-то, и я подошел, сел рядом и спрашиваю:

— Ты случайно не знаешь Фиби Колфилд?

— Кого? — говорит. А на ней только джинсики и сверху штук двадцать свитеров. Сразу видно — ей их штруня связала, потому что здоровые такие и топорщатся.

— Фиби Колфилд. Живет на 71-й. В четвертый класс ходит, в…

— А вы знаете Фиби?

— Ну — я ее брат. Не знаешь, где она?

— У нее мисс Коллон училка, да? — спрашивает малявка.

— Фиг знает. Ну, наверно.

— Она тогда, наверно, в музее. Мы туда в субботу ходили, — говорит.

— В каком музее? — спрашиваю.

Малявка плечами пожала — ну как бы.

— Не знаю, — говорит. — В му зее.

— Я понял, но там, где картины, или там, где индейцы?

— Где индейцы.

— Большое спасибо, — говорю. Встал и пошел, но тут вспомнил, что сегодня воскресенье. — Сегодня ж воскресенье, — говорю малявке.

Она смотрит на меня:

— А. Ну тогда не там.