Собрание сочинений

Тематика стихов Терентьева, вошедших в книги Ожирение роз и Херувимы свистят, – футуризм и футуристы, отклики на события международной жизни, урбанистический пейзаж. Одной из центральных у Терентьева, так же как и у Крученых в тифлисский период, проходит тема голода и связанная с ней тема еды[25].

Часто различные темы переплетаются в одном стихотворении, сближаясь посредством звуковых повторов. Так, в стихотворении Нос из книги Херувимы свистят взаимосвязаны темы футуризма и голода:

Струня голое горлоЯ,Как памятник трезвыйПублично сплю.

С верхнего голодаМистер мирНачал меня имитировать[26]

Соединение слов по звуковой близости также приводит Терентьева к алогизму и зауми. Построенные на звуковых повторах строчки часто концентрируются в начале или в финале стихотворения и носят такой же бордюрный характер, как и заумь. Например, начало стихотворения Один:

Посадим Ржанье на один сорттВжелатьи Форменном[27]

где «ржанье» одновременно ассоциируется с конским ржаньем и с посевами ржи. Намек занимает важное место в поэтической системе Терентьева, который предпочитает не называть прямо предмет, а окольным путем наводить читателя на его название, используя прием отстранения. Так, в стихотворении Один слова «плач», «слеза» подсказаны темой влаги, посредством метафоры и словесной инструментовки:

В один стакан налью четыре дождяСорок Соборов на одну ЛизуВыдержки с корабельной купальни

Души каплю ниц[28]

Цикл стихов Терентьева Готово, напечатанный в 1919 году в сборнике С. Г. Мельниковой[29], существенно отличается от предыдущих публикаций пристрастием к алогизму, сквозной темой цирка и фокуса, усложнением приемов типографского оформления текста.

Открывающий цикл Бесконечный тост в честь Софии Георгиевны представляет собой слитный речевой поток, из которого можно вычленить ряд слов, частично заумных, образованных путем контаминации: «громпором» – «гром»+ «штопор», «шампурским» – «шампур» + «шампанское».

Следующее стихотворение интересно концентрацией в нескольких строках различных приемов, характерных для поэтики Терентьева, – обыгрывания устойчивых словосочетаний, подбора слов по звуковой близости, разлома и насыщения слов, перехода нормативного языка в заумь:

Поэзия мояЦвети сукина дочьРомул и Рем

сосалилудьу форменной бляхиСоздакрутердигонсловоизвержогванепабанебадастапагаяногахнагахааха[30]

Следуя эпатажному принципу ранних футуристов, Терентьев называет поэзию «сукина дочь», обыгрывая в последующих строчках буквальное значение этого словосочетания. Вместо напрашивающегося слова «грудь» Терентьев ставит его усеченный вариант, заменяя «р» на «л». Усечение подчеркивается и расположением строки. Возможно, что «лудь» – результат контаминации со словом «лудить», что в свою очередь вызвано ассоциацией с металлическим изображением капитолийской волчицы. Напрашивается также фрейдистская ассоциация с оральной эротикой. Обыгрывая сочетание «форменная бляха», автор, возможно, имеет в виду римский герб, одновременно намекая на популярную в десятые годы песенку на рифмы-ловушки:

У нашего дяди все дочери – бля –Ах, что? ничего: бляхами торгуют

Замена «х» на «д» в слове «бляха» подсказана и конечным «д» в предыдущей строке.

В последующих двух строчках Терентьев посредством заумных слов определяет два своих поэтических приема: «вращение» слов и свободное ассоциативное «словоизвержение». Окончание стихотворения представляет собой чистую заумь, переходящую от зауми, как бы подыскивающей свое значение[31], к зауми, образованной по удаленным от русского языка моделям.

В большинстве стихов Терентьева заумный язык инкрустирует нормативный. Но сам нормативный язык во многих стихах из цикла Готово настолько алогичен, что производит впечатление заумного. В некоторых случаях алогизмы мотивированы названием и сюжетом стихотворения, в других производят сюрреальное впечатление, например:

Когда лягушка рождает устрицуВ печенке Леонардо да Винчи[32]А вокруг палочки дирижера витают бегемоты[33]В один стакан налью четыре дождя[34]