Собрание сочинений

Сумерки. Снег. Тишина. Весьматихо. Аполлон вернулся на Демос.Сумерки, снег, наконец, саматишина – избавит меня, надеюсь,от необходимости – прости за дерзость -объяснять самый факт письма.Праздники кончились – я не дамсоврать своим рифмам. Остатки влагизамерзают. Небо белей бумагирозовеет на западе, словно тамскладывают смятые флаги,разбирают лозунги по складам.Эти строчки, в твои персты

попав (когда все в них уразумеешьты), побелеют, поскольку тына слово и на глаз не веришь.И ты настолько порозовеешь,насколько побелеют листы.В общем, в словах моих новизныхватит, чтоб не скучать сороке.Пестроту июля, зелень весныосень превращает в черные строки,и зима читает ее упрекии зачитывает до белизны.Вот и метель, как в лесу игла,гудит. От Бога и до порогабело. Ни запятой, ни слога.

И это значит: ты все прочла.Стряхивать хлопья опасно, строгоговоря, с твоего чела.Нету – письма. Только крик сорок,не понимающих дела почты.Но белизна вообще залогтого, что под ней хоронится то, чтопревратится впоследствии в почки, в точки,в буйство зелени, в буквы строк.Пусть не бессмертие – перегнойвберет меня. Разница только в полесих существительных. В нем тем боленет преимущества передо мной.

Радуюсь, встретив сороку в поле,как завидевший берег Ной.Так утешает язык певца,превосходя самое природу,свои окончания без концапо падежу, по числу, по родуменяя, Бог знает кому в угоду,глядя в воду глазами пловца.1966

* * *

Вполголоса – конечно, не во весь -прощаюсь навсегда с твоим порогом.Не шелохнется град, не встрепенется весьот голоса приглушенного.

С Богом!По лестнице, на улицу, во тьму...Перед тобой – окраины в дыму,простор болот, вечерняя прохлада.Я не преграда взору твоему,словам твоим печальным – не преграда.И что оно – отсюда не видать.Пучки травы... и лиственниц убранство...Тебе не в радость, мне не в благодатьбезлюдное, доступное пространство.1966(?)

* * * [45]

1