В 1896 г. — третий брак, с 24-летней девушкой, и этот брак с самого начала был несчастливым. Его показания (исковое письмо 1905 г.) следующие: уже во время свадебного путешествия у него с женой были расхождения. Она была, якобы, своенравной, у нее был злобный характер, она постоянно искала ссоры и брани, при случае она даже жестоко обращалась с ним, позорила его на людях. Ее продолжающемуся прелюбодеянию он пытался воспрепятствовать с помощью замков на дверях и окнах, переходом в другой приход. Но жена опять снимала замки. Наконец, она даже пыталась одурманить его во сне хлороформом. В Гейдельберге он изложил все еще подробнее: для ревности у него уже давно были причины; он мог бы привести большое количество примеров. Его жена наносила и принимала визиты без его ведома. Когда он однажды вернулся из одной поездки и спросил, скучала ли она, она сказала: «Нет, я довольно хорошо развлекалась». Когда однажды случайно остался дома в такое время, когда его обычно не было, пришел один господин. Когда он его спросил: «Чем могу служить?», — тот очень смутился, стал заикаться и не знал, что сказать. Было очевидно, что он пришел к его жене. Он согласен, все это не доказательства: но есть причины для подозрений. Однако произошли еще более отягощающие вещи: однажды была найдена лестница, прислоненная к ее спальне. Также частенько у него по утрам было смутное воспоминание, как будто ночью его жена выходила из дома; поэтому он велел насыпать на пороге песок. Когда он после этого проверил чулки жены, то нашел, как и ожидалось в них песок. По всем этим причинам он нанял мужчину охранять дом ночью. Тот, конечно, утверждал, что не заметил ничего необычного, но это, конечно, не доказательство, что ничего не произошло. К. признался, что часто не спал с 21 до 1 часа и прислушивался, крался в доме со спичками, готовый зажечь одну, чтобы посветить в лицо кому-нибудь, кто выйдет от его жены. Свидетели показывают, чтобы установить правду, К. нанял дозорных, которые должны были ночью давать знать, не крадется ли кто-нибудь к его жене. Он спрашивал служанку, не замечала ли она чего-нибудь из прелюбодеяний жены.