Собрание сочинений (София, 11 книг)

Возвращение дона Хуана выдернуло меня из вспоминания. Я потерял счет времени. Я должен был проголодаться, но совсем не хотел есть. Меня переполняла нервная энергия. Дон Хуан зажег керосиновую лампу и повесил ее на гвоздь на стене. Ее тусклый свет отбрасывал странные, танцующие по комнате тени. Некоторое время мои глаза привыкали к полутьме. Потом я впал в состояние глубокой печали. Какое-то необычно отрешенное чувство, безмерная тоска, возникло из этой полутьмы или, может быть, из ощущения, что я пойман в ловушку. Я так устал, что хотел уйти, и в то же время, и с той же силой я хотел остаться.

Голос дона Хуана дал мне чувство некоторого контроля. По-видимому, он знал причину и глубину моего смятения и говорил соответствующим тоном. Его жесткость помогла мне обрести контроль над тем, что легко могло стать истерической реакцией на усталость и умственное возбуждение.

— Пересказывание событий — магическая процедура, — сказал он. — Это не просто рассказывание историй. Это видение структуры, лежащей в основе событий. Вот почему

пересказывание настолько важно и обширно.

По просьбе дона Хуана я рассказал ему событие, которое вспомнил.

— Как кстати, — сказал он и тихо засмеялся от удовольствия. — Могу только заметить, что воины-странники под действием ударов катятся. Они идут туда, куда их ведет этот импульс. Сила таких воинов в том, чтобы быть бдительными, получать максимальный эффект от минимального импульса. И прежде всего их сила состоит в невмешательстве. У событий есть своя сила и тяготение, а странники

— это просто странники. Все вокруг них предназначено только для их глаз. Таким способом странники выстраивают смысл каждой ситуации, даже не спрашивая, произошла она тем или иным способом.

— Сегодня ты вспомнил событие, которое подытоживает всю твою жизнь, — продолжал он. — Ты всегда встречаешься с такой же ситуацией, как та, в которой ты так и не принял решения. Тебе не пришлось выбирать: принять бесчестную сделку Фалело Кироги — или отказаться от нее.

— Бесконечность всегда ставит нас в это ужасное положение, когда нужно выбирать, — говорил он. — Мы мечтаем о бесконечности, но в то же время хотим сбежать от нее. Ты хочешь послать меня подальше, но в то же время тебе неудержимо хочется остаться.

Тебе было бы бесконечно легче просто неудержимо хотеть остаться.

Глава 11. Игра энергии на горизонте

Четкость пропуска

дала новый импульс моему перепросмотру. Старое настроение сменилось новым. С этого момента я начал вспоминать события моей жизни с невероятной ясностью. Словно внутри меня был выстроен барьер, за которым я жестко держался за убогие и нечеткие воспоминания, а пропуск разбил его вдребезги. До этого события моя память была для меня расплывчатым способом извлечения информации о событиях, которые я чаще всего хотел забыть.

По существу, мне было совершенно не интересно вспоминать что-либо из моей жизни. Так что я, по правде говоря, не видел ни малейшего смысла в этом бесполезном занятии перепросмотром, которое дон Хуан мне практически навязал. Для меня это было каторгой, которая сразу же меня утомляла и только подчеркивала мою неспособность концентрироваться.

Тем не менее я послушно составил списки людей и приступил к беспорядочным попыткам будто бы вспоминать свое общение с ними. Недостаток ясности при сосредоточении на них не останавливал меня. Я выполнял то, что считал своей обязанностью, независимо от того, что я на самом деле чувствовал. По мере продвижения ясность вспоминания улучшилась, как мне казалось, просто удивительно. Я словно мог «спускаться» в определенные выбранные события с достаточно высокой точностью, которая была одновременно пугающей и радующей. Но после того, как дон Хуан познакомил меня с идеей пропуска, сила моего вспоминания стала такой, какую я не мог даже вообразить.

Следование по моему списку людей сделало перепросмотр очень формальным и трудновыполнимым, как этого и хотел дон Хуан. Но время от времени что-то во мне вырывалось на свободу — что-то, заставляющее меня сосредоточиваться на событиях, не относящихся к моему списку. Событиях, ясность которых была настолько безумной, что я тонул в них, возможно, даже глубже, чем когда реально проживал эти события.

Каждый раз, когда я вспоминал таким способом, я делал это с оттенком отрешенности, благодаря которой видел те моменты, на которые я как будто не обращал внимания, тогда как на самом деле они мучили меня годами.