Собрание сочинений. Т. 4. Дерзание.Роман. Чистые реки. Очерки

Зато кедровые массивы истребляются беспощадно вместе с саянской сосной и идущими на крепление шахт пихтой и елью. И рубить кедр легко, и сплавлять легко, а то, что вырастить его снова очень трудно, никого не беспокоит. Ведь кедр только в шестьдесят — семьдесят лет начинает плодоносить. И если мы почти не знаем вкуса кедрового масла, то зато всем известно, что там, где растут орехи, живет белка и имеет «постоянную прописку» соболь.

Но мало дела до соболей тем, кто сдирает шкуру с исполинских горных кряжей, посягая на природу целого края, который Ленин, благодарный Минусе за солнечный приют для целой колонии ссыльных большевиков, назвал «Сибирской Швейцарией».

Нужно сократить до минимума аппетиты леспромхозов, в том числе и Танзыбеевского. Надо ударить по рукам, которые валят кедры и лес, хранящий все живое в Саянах. От этого леса зависит и жизнь степей вдоль Енисея: по правобережью от Ермаковского и Шушенского до Минусинска и по левому берегу — от села Означенного, где Енисей вырывается из скалистых ворот Саян на просторы Койбальской степи, до лежащих по Абакану степей Уйбатской и Ширинской.

Мы проехали эти степи вдоль и поперек… Они изумительно хороши, даже сейчас, покрытые ржавчиной эрозии, среди которой стоят памятники древней поры — черные, похожие издали на людей — камни могильных хакасских курганов. Самый большой из таких памятников в Минусинской котловине (а также и во всей Южной Сибири) — Салбыкский курган. Кольцо его могильной ограды, где уже произведены раскопки, составляет окружность в пятьсот метров. Оно сделано из плит высотой шесть метров, весом до пятидесяти тонн.

Около двух тысячелетий стоит этот памятник татарской культуры, поражая любопытных потомков грандиозностью сооружения. А вокруг величаво лежит нетронутая здесь целина степи, как дно исполинской чаши с синими-синими зубцами горных хребтов по краям. И куда ни глянь — курганы, курганы, и черные зубья зарытых камней торчат из оград, где белые ковыли переливаются, как серебристые туманы.

Здесь в старину жили скотоводы: засушливый климат с большими морозами зимой, слабые почвы и резкие ветры не создали иных возможностей. Но и этими возможностями пользовался не народ, а кучка богатеев. Земледелие было развито слабо, земельные угодья принадлежали кулакам да переселенцам. Промышленности почти никакой. Коренное население — хакасы — вымирало. Хакасский поэт Николай Доможаков в стихотворении «Торг» говорит:

О, черная доляБатрацких детей!Подростка для поляКупил богатей.

Купил — и доволен!Но горестна мать:Я слепну, я болен, —Ему наплевать…Все это былое,

Все это прошло,Далекое, злоеБыльем поросло.

Безземельные батраки и их родичи умирали от туберкулеза, от голода, болели трахомой. Немногим лучше жилось табунщикам и чабанам. Счастливыми людьми были охотники, имевшие берданку и охотничий припас и всю жизнь бродившие по лесам. Их обирали, обманывали, спаивали, но они были свободны, как ветер. Свободны кочевать и свободны умирать: любая эпидемия превращалась поистине во всенародное бедствие.

Это «далекое, злое быльем поросло», но любовь к лесу стала еще больше, как и любовь к родине, уже не мачехе, а родной матери. Отсюда такая острая тревога у хакасов о родной природе.

Загляните в энциклопедию. Там сказано: «Основные массивы лесов из сибирского кедра в смеси с другими хвойными породами находятся в Алтайской и Саянской горных системах». Не знаю, как обстоит дело на Алтае, а в Саянах плохо.

— Помогите нам — заступитесь за наши кедры, — просили нас и работники Есинского совхоза. — Можно ли рубить кедры лишь для того, чтобы выполнять планы по вырубке леса?

Конечно, нельзя! Преступно снимать плодоносящие кедры и для экспорта. Любая страна оберегала бы их, строго отбирая «перестойный лес». Только переставшие плодоносить трехсотлетние гиганты, которые могут простоять и до пятисот лет, должны уступать место молодой поросли. Зачем убивать живую красоту родной природы, разрывать тесное взаимодействие, созданное в ней в течение многих тысячелетий? Прельстясь легкостью сплава по мощному Енисею и его многоводным притокам, можно в ближайшие годы создать пустыню и в Саянах. А выживаем мы из этих мест дорогих друзей — кедры, которые столько радости доставляют людям. Разве не так? И это не только в Хакассии.

Спросите эвенков, якутов, русских сибиряков, охотников Забайкалья и Приморья, и все скажут: кедры — это не просто деревья, а могучие живые существа, создающие богатство страны — ее валютные пушные промыслы. Надо и охранять их по-настоящему, строго взыскивая за легкомысленные, а то и преступные порубки.

* * *