Собрание сочинений. т.4. Крушение республики Итль. Буйная жизнь. Синее и белое

— Вы напились перед дежурством, — сказал он холодно, — вы знаете, как карается такой поступок, когда эскадра находится на боевом положении?

— Сэр, я непьющий и член Лиги по борьбе с алкоголем, — отозвался спокойно телеграфист.

— Дыхните мне в лицо, — приказал лейтенант. — Странно… не пахнет. Откуда вы приняли ее?

— С берега, сэр. Я сначала не поверил глазам, дал сигнал повторения. Повторили то же, слово в слово. Я думаю, сэр…

— Вам ничего не нужно думать, Дик, — прервал внезапно лейтенант Уимбли, — я думаю, что гораздо безопасней для вас будет совершенно забыть этот текст. Дайте-ка мне черновик.

Он спрятал черновик в карман и дополнил:

— Если хоть одна живая душа узнает содержание, вы будете сидеть в подводном карцере не меньше месяца.

И с этим обнадеживающим предупреждением лейтенант Уимбли покинул кабинку.

Радиотелеграфист уныло посмотрел ему вслед, подошел к аппарату, постоял и дал позывные Эйфелевой башне. Получив ответ, он хихикнул и простучал в эфир: «Чтоб вам подохнуть, жабоеды проклятые».

Лейтенант же Уимбли, не теряя времени, отправился на корму и разбудил флаг-офицера сэра Чарльза.

Оба офицера внимательно проштудировали еще раз злополучный квадратик бумаги, и флаг-офицер нерешительно промямлил:

— Н-не знаю… Я даже боюсь идти к нему с такой штукой.

— Вздор! — сказал решительно лейтенант Уимбли, — вы должны это сделать. Если мы не передадим ему сейчас, он все равно получит вторую, и вам же влетит за сокрытие. Не дурите, дорогой мой. Я подожду вас здесь.

Флаг-офицер вздохнул и заплетающимися шагами направился к каюте лорда Орпингтона. Он трижды стучал в дверь, с каждым разом все громче и настойчивее, пока не услыхал разгневанный сонный голос сэра Чарльза, спрашивающий, почему его будят в такой нелепый час.

— Необыкновенная радиограмма, сэр Чарльз, — поперхнувшись, ответил офицер.

— Что же, вы не могли подождать с ней до утра? — спросил великий полководец, представ перед подчиненным в одной рубашке.

— Она… она слишком необычайна, сэр, — теряя последние остатки хладнокровия, сказал перепуганный офицер, входя в каюту.

— Ну, что же, читайте, — приказал сэр Чарльз, закуривая папиросу.

— Я? — переспросил ошеломленный флаг-офицер, даже отступив назад.

— А кто же? Нас как будто здесь только двое?

— Я… я не смею, ваше превосходительство… мой язык… — пролепетал флаг-офицер.

— Что такое?.. Дайте сюда! — крикнул побагровевший сэр Чарльз, вырывая радиограмму. — Что это такое, что ваш язык не может выговорить?

Он прошел к столу и, приблизив листок к кенкетке, вцепился в него глазами.

Флаг-офицер стоял ни жив ни мертв и рискнул поднять глаза, только услыхав, как что-то обрушилось на стол с грохотом, показавшимся взволнованному офицеру пушечным выстрелом.

Перед ним было лицо сэра Чарльза, совершенно неузнаваемое в перекосившей его судороге ярости. Кулак лорда Орпингтона, упавший на стол, застыл на скомканной радиограмме.

Мы не станем больше играть в прятки с читателем. Правда, сэр Чарльз охотно отдал бы половину своей прекрасной и достойной общего уважения жизни, чтобы текст радиограммы не стал известен людям, у которых в душе нет ничего святого и которые не останавливаются перед издевательским осмеянием сановника, полвека с честью и славой служившего своему государю и родине.

Но события, ареной которых суждено было стать Итлю, получили слишком широкую огласку, и мы не находим нужным щадить безупречное имя наутилийского Баярда.

Карандаш радиотелеграфиста беспристрастно записал для потомства следующие страшные и неслыханные в истории дипломатических сношений слова:

«Заморскому шарлатану, кавалеру ордена великого грабежа, его милости лорду Орпингтону на флагманскую лоханку „Беззастенчивый“. Доводим до сведения вашего проходимства, что вкусная нефть велела низенько кланяться. Увеселительную поездку в нефтяной рай советуем отложить, так как при появлении столь высокого гостя будет устроен фейерверк, в который будут употреблены все запасы нефти и который может повредить вашему бесценному здоровью. Для грабежа нужно иметь на плечах голову, а не гнилой кочан. Желаем приятного времяпрепровождения. По поручению правительства Итля премьер-министр герцог Коста».

Несколько мгновений дрожащий от ужаса флаг-офицер слышал только нечленораздельное шипение, пробивавшееся сквозь седые усы сэра Чарльза. Постепенно оно перешло в густой и низкий рев, из которого, наконец, вырвались слова:

— Кто принял этот… эту… это?

— Дежурный радиотелеграфист, сэр, — ответил чуть слышно офицер.