Собрание сочинений. Т. 9.

То были месяцы большой дружеской близости. Лазар питал к Полине огромную нежность, тут была и доля признательности за деньги, которые Полина вложила в его предприятие. Вскоре Лазар опять перестал видеть в ней женщину, он чувствовал себя в обществе мальчика, младшего братишки, которым с каждым днем все больше восхищался. Она была такой умницей, такой смелой, такой веселой и доброй, что стала внушать ему уважение и тайное преклонение, с которым он пытался бороться, подшучивая над ней. Полина совершенно спокойно рассказала ему о прочитанных книгах, об ужасе, охватившем тетку при виде иллюстраций в анатомии; в первую минуту Лазар почувствовал изумление и неловкость перед этой девушкой с большими ясными глазами, уже посвященной во все премудрости. А потом благодаря этому они еще больше сблизились, и у них вошло в привычку совершенно свободно говорить обо всем. Когда они вместе делали анализы, то без всякого смущения употребляли научные термины, называя вещи своими именами, словно нельзя было сказать по-иному. Да и Полина сама, без задних мыслей, часто задавала разные вопросы, чтобы учиться и быть ему полезной. Зачастую она очень забавляла Лазара. В ее образовании было столько пробелов, такая невообразимая мешанина противоречивых сведений: с одной стороны, взгляды достойной воспитанницы г-жи Шанто, представление о мире, рассчитанное на целомудрие институтки; с другой, факты, которые она вычитала в медицинских трудах, — сведения о физиологии мужчины и женщины. Когда Полина отпускала какое-нибудь наивное замечание, Лазар так хохотал, что она начинала сердиться. Вместо того чтобы насмехаться, не лучше ли было бы объяснить, в чем ее ошибка? Таким образом, в большинстве случаев размолвка кончалась лекцией, и кузен дополнял ее образование, как молодой ученый, стоящий выше условностей. Она уже была достаточно осведомлена, чтобы узнать все до конца. Впрочем, в ней исподволь шла работа. Полина по-прежнему много читала, сопоставляя то, что слышала, с тем, что видела в жизни, но это не мешало ей почтительно относиться к г-же Шанто и с серьезным видом выслушивать ее благопристойную ложь. Только с кузеном, в большой комнате, она превращалась в мальчишку, лаборанта, которому он кричал:

— Скажи-ка, ты видела эту флоридею?.. Она однополая.

— Да, да, — отвечала она, — мужские органы в виде больших букетов.

Однако временами непонятное волнение вдруг охватывало девушку. Когда Лазар иногда по-братски толкал ее, она несколько секунд не могла вздохнуть, а сердце ее сильно колотилось. В ее теле, в ее крови пробуждалась женщина, о которой оба они забыли. Однажды он повернулся и нечаянно задел ее локтем. Она вскрикнула и поднесла руку к груди.

— Что такое? Тебе больно? Но ведь я едва дотронулся до тебя! — И совершенно естественным движением он хотел отодвинуть шейный платок, чтобы взглянуть на ушибленное место.

Полина отскочила; смущенные, они стояли друг против друга, неловко улыбаясь. В другой раз, во время опыта, она отказалась опустить руки в холодную воду. Он удивился и рассердился:

— Почему, что за дурацкие капризы! — Если она не хочет помогать, то пусть лучше убирается вон. Затем, видя, как она покраснела, Лазар понял и смотрел на нее в изумлении. Значит, этот мальчишка, этот младший брат действительно женщина? Только притронешься к ней, она кричит, в иные дни на ее помощь нельзя рассчитывать. Каждый новый факт изумлял его, и эти неожиданные открытия вносили смятение и разлад в их мальчишескую дружбу. Казалось, у Лазара это вызывало только досаду, невозможно больше работать вместе, раз она не мужчина и сходит с ума по пустякам. Но Полина испытывала при этом какое-то беспокойство и страх, таившие в себе неизъяснимое очарование.