Собрание сочинений (Том 1) (-)

потолком, задевая крыльями поломанную хрустальную люстру.

- Довольно, - сказал Николушка, вытирая потное лицо, - подметите теперь и ступайте...

В библиотеке открыли окна, и влился в заплесневелую комнату травянистый воздух вечера. Николушка, стоя на лестнице, открыл узкую дверцу первого шкафа, - оттуда легко посыпалась труха съеденных мышами книг.

- Аи! - крикнула, отряхиваясь, Машутка. Николушка обернулся, девушка стояла под лестницей, поглядывая исподлобья на молодого барина.

- Ты зачем тут? - сказал Николушка и, захватив обеими руками труху, бросил ее в Машутку. - А это видела?

- Только подмели, барин, а вы сорите, - сказала Машутка, махнула косенкой.

- Дай-ка я тебя отряхну.

Сойдя на несколько ступеней, нагнулся он и, растрепав Машутке волосы, легонько ущипнул ее за шейку под круглым подбородком. _

- Вот барыне пожалуюсь, - шепотом сказала Машутка, но не отошла.

Николушка рассмеялся и, открыв второй шкаф, где не хозяйничали мыши, с трудом вынул из плотной кипы книгу в желтой коже с золотом.

- Что с книжками-то сделаете? - спросила Машутка.

- Читать, глупая, буду. Вот слушай: сочинение Ек-картгаузена - "Семь таинств натуры". А вот "Путешествие Анахарсиса Младшего". Поняла? А вот, Николушка сошел с лестницы и сел на нижнюю ступень, читая: - "Неонила, или Распутная дщерь".

- Чего это?

- Слушай... "...погубивши в своем жестоком распутстве благородного кавалера виконта де Зарно, тщеславная продолжала гнусные козни, противные столь же людям, сколь и творцу, создавшему сию мерзкую тварь..."

Машутка, рассматривая картинку, изображающую Неонилу, без рубашки, в постели, лицом вниз, и камеристку около, приготовляющую аппарат для облегчения желудка, и в дверях кавалера де Зарно, придвинулась и дышала Николушке на щеку...

- "...но обладала распутная, - продолжал читать Николушка, - столь совершенной красотой, что не было земнородного, коий мог бы противопостоять оному соблазну..."

Машутка дышала так близко и коса ее касалась лица так нежно, что Николушка, взглянув в простенькие глаза девочки, привлек ее и поцеловал в полуоткрытые холодноватые губы.

Случилось так, что тетушка, желая освежить пыльную залу, отворила балконную дверь и, войдя, увидела Машутку, перекинутую назад, с руками, упирающимися в плечо Николушки, и его, охмелевшего в поцелуе; кругом же брошенные книги. Тетушка вскрикнула... Машутка, ахнув, убежала. Николушка же принялся сильно тереть нос.

- Николай! - в волнении ходя по библиотеке, говорила тетушка, - Маша взята мною на полную ответственность, ей шестнадцать лет. Ты понимаешь?. Я знаю, человек ты молодой, кровь у тебя кипит, Машутка красавица... Да что в самом деле, мало тебе одной бабы! Да как ты догадался только так устроиться... Поклянись сию минуту перед крестом, - тетушка вынула из-под кофточки связку образков и крестиков, - на кресте поклянись не трогать Машутку. Не выпущу, пока не дашь честного слова.

Испуганный Николушка поклялся, и тетушка отвернулась к окну, где в зелени берез, скромный и старенький, горел в закате крест туреневской церкви. В саду гуляли Настя и Раечка.

Охватив Раису углом пуховой шали за плечи, Настя говорила, близко наклоняясь к девушке:

- Вы ему ни словечку не верьте, миленькая... Он мастер чудеса плести: таким несчастненьким представится, - послушаешь его, послушаешь и заревешь, как дура... Я ведь его весь характер, как стеклышко, знаю... без разговоров - никак не может, такая у него природа. Для этого мы ведь и сюда приехали, чтобы разговаривать.,.

- Нет, я про то говорю, что несчастный, - сказала Раиса.

- Это он-то несчастный?.. Ах вы, милая, совершенный ребенок... Какой же он несчастный, когда бабы кругом него так и вертятся. - Настя при этом фыркнула носом. - Когда я-то его подобрала, - в него старая женщина, понимаете, влюбилась, и он ее всю обобрал и выгнал, милая, выкинул из дому...

Раиса отвернула лицо и некоторое время шла молча. Настя искоса поглядывала на нее, потом быстро расстегнула рукав на кофточке, открыла руку до локтя:

- Вот, полюбуйтесь, как он со мной поступает... Вы видите - шрам ужасный, через всю руку... - Она, почти со слезами, прижалась ртом к розоватой полоске у локтя, пососала ее и сердито одернула рукав. - Этого шрама ему до смерти не прощу... озвереет, ему - что человек, что собака... По нему каторга давно плачет... Я на него когда-нибудь в суд подам...

- Господи, - вскрикнула Раечка, - что вы мне говорите ..

- А вам-то что? Жалко его?

- Не знаю... Неправда все, что вы говорите... Я знаю, что вы нарочно мне говорите...

- Так вы, значит, влюбились.. Вот что! Так бы вы мне сразу и сказали... Значит, у нас теперь другой разговор начнется...

Настя уже давно оставила Раисино плечо и теперь уперла руки в бока, сощурилась, но продолжать разговора ей не пришлось. Раиса быстро села на лавочку, нагнулась к коленям, закрыла лицо ладонями и молча вздрагивала плечами...