Собрание сочинений, том 14

Чему только не верит этот Фогт из того, что он вычитал в своем оригинале — брошюрах, изданных у Дантю в Париже поборниками декабрьского переворота. Англичане до сих пор воображали, что они боролись за Мальту и Ионические острова то с русскими, то с французами, но никак не с австрийцами. Франция, а не Австрия, отправила в свое время экспедицию в Египет и в настоящее время укрепляется на Суэцком перешейке; Франция, а не Австрия, осуществила завоевания на северном берегу Африки и, в союзе с Испанией, пыталась отобрать у англичан Гибралтар; июльский договор 1840 г., касавшийся Египта и Сирии, Англия заключила против Франции, но с Австрией[470]; в «политике, направленной в сторону Ост-Индии» Англия натыкается повсюду на «сильнейшие препятствия» со стороны России, а не Австрии; в единственно серьезном спорном вопросе между Англией и Неаполем, в вопросе о сере в 1840 г., монополия французской, а не австрийской компании на торговлю сицилийской серой послужила поводом для трений[471]; наконец, по ту сторону Ла-Манша говорят при случае о превращении Средиземного моря в «lac francais» {«французское озеро». Ред.}

, но никогда не говорят о превращении его в «lac austrichien» {«австрийское озеро». Ред.}. Но здесь нужно принять во внимание одно важное обстоятельство.

Дело в том, что в 1858 г. в Лондоне появилась карта Европы под названием «L'Europe en 1860» («Европа в 1860 г.»). Карта эта, изданная французским посольством и содержащая некоторые для 1858 г. пророческие указания — например, Ломбардия и Венеция присоединены к Пьемонту, а Марокко к Испании, — перекраивает политическую географию всей Европы, за единственным исключением Франции, видимо остающейся в своих старых границах. Территории, предназначавшиеся для нее, раздаются со скрытой иронией невероятным владельцам. Так, например, Египет достается Австрии, а в примечаниях на полях карты указывается: «Francois Joseph I, l'Empereur d'Autriche et d'Egypte» (Франц-Иосиф I, император австрийский и египетский).

У Фогта перед глазами в качестве декабрьского компаса лежала карта «Европа в 1860 г.». Отсюда его конфликт между Англией и Австрией из-за Египта

и Сирии. Фогт пророчествует, что этот конфликт «закончился бы уничтожением одной из враждующих держав», если бы, как он еще вовремя спохватывается, «если бы Австрия обладала военным флотом» (стр. 2 l. с.). Но кульминационного пункта своей своеобразной исторической учености «Исследования» достигают в следующем месте:

«Когда Наполеон I в свое время пытался вызвать банкротство английского банка [die englische Bank],

последний в течение одного дня вышел из затруднения тем, что стал отсчитывать деньги, а не взвешивать их, как до того было принято; австрийская государственная касса 365 дней в году находится в подобном, даже еще в гораздо худшем, положении» (l. с., стр. 43).

Как известно, Английский банк [die Bank von England] (die englische Bank — это тоже фогтовский фантом) приостановил размен банкнот на золото с февраля 1797 до 1821 года; за все эти 24 года английские банкноты вообще не подлежали размену на металлические деньги, будь то на вес или на счет. Когда была произведена приостановка размена на золото, во Франции никакого Наполеона I еще не было (хотя генерал Бонапарт проводил тогда свою первую итальянскую кампанию); а когда на Треднидл-стрит возобновился размен банкнот, то Наполеона уже не было в Европе. Такого рода «Исследования» побивают даже ла героньеровское завоевание Тироля «императором» Австрии.

* * *

Г-жа Крюденер, мать Священного союза, проводила различие между добрым началом, «белым ангелом Севера» (Александром I) и злым началом, «черным ангелом Юга» (Наполеоном I). Фогт, нареченный отец нового Священного союза, превращает обоих — царя и цезаря — Александра II и Наполеона III — в «белых ангелов». Оба — предопределенные судьбой освободители Европы.

Пьемонт, говорит Фогт, «заслужил

даже уважение России» (стр. 71 l. с.).

Заслужил даже уважение России. Что же больше можно сказать о государстве? Особенно после того, как Пьемонт уступил России военную гавань Виллафранка, а тот же Фогт сделал следующее предостережение по поводу покупки Пруссией залива Яде[472]:

«военная гавань в чужой стране, без органической связи с владеющим ею государством, это настолько смешная нелепость, что существование такой гавани приобретает смысл лишь в том случае, если в ней видят, в известной мере, точку прицела для дальнейших устремлений, поднятый флажок, по которому визируется линия наводки» («Исследования», стр. 15).

Как известно, уже Екатерина II старалась приобрести для России военные гавани в Средиземном море.