Собрание сочинений, том 15

«Настоящее собрание приглашает генерала Гарибальди поселиться в Англии и заверяет его в неизменном и все возрастающем восхищении со стороны английского народа».

Мотивируя свое предложение, г-н Ратерфорд, между прочим, заметил:

«Если в Риме для папы окажется слишком жарко, то и он также сможет найти пристанище в Англии. Мы даже будем его приветствовать — не как светского государя, а как главу величайшей церкви».

Предложение прошло единогласно. Председательствующий закрыл собрание резкой репликой в адрес «парижского деспота».

«Пусть он вспомнит о древней Италии с ее Брутом и Кассием; пусть вспомнит о Немезиде, неотступно следующей за ним по пятам; пусть подумает, подобно Макбету, о том, что рука с оружием и голова в шлеме могут внезапно вырасти из-под земли, и пусть не забывает, что не у всех Орсини, отрублены головы».

Так сказал г-н муниципальный советник Ньютон.

В настоящий момент язык английских газет и митингов напоминает обстановку в первые дни после coup d'etat, представляя резкий контраст по сравнению с позднейшими гимнами в честь «спасителя общества».

Написано К. Марксом, 11 сентября 1862 г.

Напечатано в газете «Die Presse» № 256, 17 сентября 1862 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

К. МАРКС

НУЖДА РАБОЧИХ В АНГЛИИ

Уже два месяца в здешней печати ведется полемика, данные которой, пожалуй, представляют для будущего историка английского общества несравненно больший интерес, чем все каталоги всемирной выставки[342], как иллюстрированные, так и неиллюстрированные.

Вспомним, что незадолго до закрытия парламента под давлением крупных промышленников через обе палаты в самом спешном порядке был проведен билль о повышении налога в пользу бедных в муниципалитетах Ланкашира и Йоркшира. Это мероприятие, имеющее само по себе весьма ограниченное значение, затрагивает главным образом мелкую буржуазию фабричных округов и лишь едва задевает landlords (крупных земельных собственников) и cottonlords (хлопчатобумажных лордов). Во время обсуждения билля Пальмерстон обрушился на хлопчатобумажных лордов, рабочие которых умирают на улицах от голода, в то время как сами они чудовищно обогащаются путем спекулятивных сделок с хлопком. Их «masterly inaction» (мастерскую бездеятельность) во время кризиса он объяснял также «спекулятивными» мотивами. Еще при открытии сессии лорд Дерби заявил, что недостаток хлопка явился для фабрикантов deus ex machina [буквально: «богом из машины» (в античном театре актеры, изображавшие богов, появлялись на сцене с помощью особых механизмов); в переносном смысле — неожиданно появляющееся лицо или обстоятельство, которое спасает положение. Ред.], ибо невероятное переполнение рынков должно было повлечь за собой ужаснейший кризис, если бы Гражданская война в Америке внезапно не прервала подвоза сырья. Кобден в качестве представителя промышленников ответил трехдневной язвительной речью, направленной против внешней политики Пальмерстона.

После закрытия парламентской сессии борьба продолжалась в печати. Обращения к английской публике с призывом о помощи страдающему рабочему населению и непрестанно растущая нищета в фабричных округах давали каждый день все новые поводы для продолжения борьбы. «Morning Star» и другие органы промышленников напоминали о том, что граф Дерби и целый рой аристократов своей ежегодной земельной рентой в 300000 и более фунтов стерлингов с земельных владений, расположенных в фабричных округах, где земля, ранее не имевшая никакой ценности, словно по волшебству достигла ее нынешней цены, обязаны только промышленной деятельности, в которой сами они не принимают участия. «Morning Star» дошла до того, что определила размеры благотворительных взносов, которые надлежит сделать Дерби и прочим крупным лендлордам. Так, например, она установила для Дерби взнос в размере 30000 фунтов стерлингов. Вскоре после роспуска парламента лорд Дерби действительно созвал в Манчестере митинг для сбора благотворительных взносов. Он сам пожертвовал сумму в 1000 фунтов стерлингов; другие крупные землевладельцы также подписались на соответствующие суммы. Результат получился не блестящий, но земельная аристократия хоть что-то сделала. Она била себя в грудь с возгласом: «Salvavi animam meam!» [ «Я спас свою душу!» Ред.].