Собрание сочинений, том 26, ч.2

Фактически, — если оставить в стороне этот физиократический способ объяснения, — Смит предполагает, что цена того сельскохозяйственного продукта, который служит главным предметом питания, приносит, кроме прибыли, еще и

ренту. Исходя из этой основы, он рассуждает дальше. С развитием земледельческой культуры площадь естественных пастбищ становится недостаточной для скотоводства, для удовлетворения спроса на мясо домашних животных. Для этой цели приходится использовать обработанную землю. [627] Следовательно, цена мяса должна повыситься настолько, чтобы она могла оплачивать не только труд, примененный в скотоводстве, но также

«прибыль и ренту, которые эта земля, будучи использована как пашня, могла бы приносить арендатору и земельному собственнику. Скот, выращенный на совершенно необрабатываемых пустошах, имеет, — если он доставлен на тот же рынок, — соответственно своему весу и качеству, такую же цену, как и скот, выращенный на отлично возделанной земле. Собственники таких пустошей пользуются этим и повышают ренту со своих земель соответственно цене скота,

который на них выращивается».

(Здесь Смит правильно выводит дифференциальную ренту из избытка рыночной стоимости над индивидуальной стоимостью. Но рыночная стоимость повышается в этом случае не по той причине, что совершается переход от лучшей земли к худшей, а по той причине, что имеет место переход от менее плодородной земли к более плодородной.)

«Таким образом, с прогрессом в обработке земли рента и прибыль с естественных пастбищ определяются в известной мере рентой и прибылью с возделываемой земли, а эти последние, в свою очередь, определяются рентой и прибылью с хлебных полей» (том I, стр. 310–311) [Русский перевод, том I, стр. 134–135].

«Повсюду, где не существует местных преимуществ… рента и прибыль, доставляемые хлебом или любым другим растительным продуктом, который служит главным предметом питания для народа, должны естественно определять ренту и прибыль с земли, пригодной для возделывания этого продукта, но используемой как пастбище.

Использование искусственных лугов, возделывание турнепса, моркови, капусты и т. д. и все другие средства, применяемые для того, чтобы на данной земельной площади прокормить больше скота, чем это возможно на естественных пастбищах, — все это должно было, по-видимому, способствовать некоторому снижению того высокого, по сравнению с ценой на хлеб, уровня цены на мясо, который естественным образом имеет место в странах с развитым земледелием. Такой результат, по-видимому, и был произведен всеми этими средствами» и т. д. (стр. 315) [Русский перевод, том I, стр. 136].

Определив указанным образом соотношение между рентой в скотоводстве и рентой в земледелии, Смит продолжает:

«Во всех крупных странах большая часть возделываемой земли отводится под производство предметов питания для людей или кормов для скота. Рента и прибыль с этих земель определяют ренту и прибыль со всех других возделываемых земель. Если бы какой-нибудь отдельный продукт давал меньше, то земля, на которой он возделывается, вскоре была бы обращена под возделывание хлеба или использована в качестве луга, а если бы продукт давал больше, то вскоре под возделывание этого продукта была бы обращена некоторая часть земли, находящейся под культурой хлеба или используемой в качестве луга» (том I, стр. 318) [Русский перевод, том I, стр. 137].

Дальше Смит говорит о виноградарстве, садоводстве, огородничестве и т. д.:

«Хотя в этих производствах, требующих или более значительных первоначальных затрат для того, чтобы сделать землю пригодной для них, или более значительных ежегодных издержек по обработке земли, ренты и прибыли часто значительно превосходят те ренты и прибыли, которые получаются с хлебов и луговых трав, — однако во всех тех случаях, когда они лишь компенсируют эти авансы или чрезвычайные затраты, они на самом деле определяются рентами и прибылями с этих двух обычных продуктов земледелия» (том I, стр. 323–324) [Русский перевод, том I, стр. 140].

После этого Смит упоминает о возделывании сахарного тростника и табака в колониях [а затем говорит:]