Собрание сочинений. Том 4

Софья Ивановна. Не партийная, а около. Дочка в райкоме работает, нам с первачом не возиться.

Городцов. Чего ж ты тогда в капитализм ударилась?

Софья Ивановна. Ай, не говорите, самой стыдно.

Городцов. Житуха-то у вас, видать, незавидная… А как тут места? Привязчивые? Немец много наломал? (Оглядывается.)

Софья Ивановна. Не говорите.

Городцов. Видать, порядочно… И вообще — мелкого формату дело у вас… У меня ж душа — пшеничная, хлебороб-степняк, а тут горизонта не видать, горами обгородились, как в блиндаже.

Софья Ивановна. Погоди, завтра глянешь — душа замрет.

Городцов. Замрет, это правильно. Ну, душа — шут с ней, тела жалко. Тело мое не может тут развернуться. Эх, рукам здесь воли нет, деточка, глазу тесно…

Софья Ивановна. Да вы идите, идите, дома попропускаете. Вон новые нагоняют! Смотрите, сколько!

Городцов

(уходя). Эх, жалко — ста грамм у тебя нету. С этой войной я до чего избаловался — без ста грамм и умыться, понимаешь, нет никакого настроения… Выпил бы, детка, за твое здоровье… Алло, до свидания.

Появляются Юрий и Наташа Поднебеско и тихо присаживаются на кусок гранита, оторванного от здания. У них только рюкзак за спиной, в руках ничего нет.

Наташа. Юрий, дай мою сумочку, платок там…

Юрий. Сумочку? Да я же ее в чемодан сунул…

Наташа. Ой, а я туда деньги и документы положила! Ну вот… что ж теперь делать?

Юрий. Ты только не волнуйся, Наташа, пожалуйста, не волнуйся, тебе вредно…

Наташа. Я нисколько не волнуюсь, но мы же теперь без денег…

Юрий. Подожди, у меня в полевой сумке что-то было… Ты только не волнуйся… дай сумку.

Наташа

. Да где я тебе ее возьму! (Плачет.) Нету сумки. И когда ее свистнули, можешь ты мне сказать?

Юрий. Ну, нет так нет, что ж теперь делать… Меньше забот. (Роется в карманах шинели.) На телеграмму найду… трояк вчера был… Нет, нету… Главное, ты не волнуйся. Загоню свитер — вот и все… Бабушка, свитер не надо? Трофейный!

Софья Ивановна. Что вы… Разве я торговка. Я так себе вышла… Обокрали, видно?

Юрий. Похоже, что — да.

Наташа. Юра, вынь из рюкзака мое синее платье. Оно мне широко. Я его все равно не буду носить.

Юрий. Продать твое синее платье? Ни за что. Ты в нем провожала меня на фронт, забыла? Ты в нем и в родильный поедешь — очень хорошо, что широкое… (Софье Ивановне). А где у вас тут торгуют, тетя? Замечательный свитер продаю.

Наташа. Юра, милый, оставь, пожалуйста. У тебя же теперь ничего нет, кроме этого свитера, а смотри, какой холод. И потом, кому ты хочешь послать телеграмму, хотела бы я знать?

Юрий. Кому? Алеше Зайцеву, например. Раз!

Наташа

. В адрес полевой почты телеграммы не принимают. Дальше.

Юрий. Ну, этому… как его… доктору с рыжими усами. Помнишь, он все время намекал, — если, говорит, будет нужно, пожалуйста.

Наташа. Где его адрес?

Юрий. У меня в полевой сумке, как же…

Наташа. А полевая сумка где?

Юрий. Ах, верно! Выходит, что телеграмму некому послать. Беда, Наташка. Вот это, брат, беда.

Наташа. Главное — спокойствие, Юра. Ты, главное, не волнуйся, вот что. Как-нибудь вывернемся. Не может быть, чтобы мы вот так взяли и пропали… сам подумай!.. Мало ли мы с тобой испытали на войне, и все ничего, все позади…

Юрий. Ты только, правда, не принимай близко к сердцу. Сегодня будем в колхозе, определимся.

Наташа. Ох, какой ветер!.. А еще юг называется! Пойдем, Юра, а то я совсем озябла.

Софья Ивановна. Да вы посидели б, отдохнули. Лица на вас нет.

Наташа. Я боюсь простудиться, а мне нельзя этого. Понимаете? Мне бы сейчас лечь в тепле где-нибудь, вытянуть ноги…

Софья Ивановна

. Ребеночка ждете?

Юрий. Да, что-то вроде этого.

Наташа. Ух, добраться бы скорей до места, устроиться, отдохнуть. (Юрию.) И я тебя уверяю, будет чудесно. (Обнимает его.) Я даю тебе слово — будет отлично. Нам уже так давно плохо, что на-днях обязательно будет хорошо. Так всегда бывает, Юрий. Я знаю.

Сквозь вой ветра доносится сиплый, дрожащий гудок парохода. Все вздрагивают.

Софья Ивановна. А, чтоб тебя! Прямо шакал, а не пароход. Бедные вы мои… (Юрию.) Вы сами тоже, я вижу, не в исправности. Ой-ой-ой! Вы, главное, вперед выскакивайте, раз вы такой раненый. Так, мол, и так, в первую очередь, а то расхватают.

Наташа. Что расхватают?

Софья Ивановна. Да все, милая. Разве тут смотрят, чего хватать. До чего дотянулся, то и бери. Дадут дом — берите.

Юрий. На кой нам шут дом!