Собрание сочинений. Том 6

«Правда», — вздыхает «Neue Preusische Zeitung», — «в результате такой чистки будут удалены не все те депутаты, удаление которых, ввиду их предыдущей политической и государственной деятельности, будет желательно до тех пор, пока они не признают своей доли вины в бедствиях отечества и не проявят раскаяния, пока они не дадут обет и публичное обязательство по мере сил бороться с преступлением, вызванным отчасти по их собственной вине. Однако, само собой разумеется, не может быть и речи о том, чтобы такие люди, которые служили революции, которые в особенности между 18 марта и 8 ноября были употреблены в качестве высокопоставленных чиновников на этой службе»

(чисто прусская грамматика!), — «чтобы подобного рода люди, все без исключения, на юридическом основании были удалены из палат. Было бы, однако, желательно, чтобы собственное сознание удержало их вне палат, если у них не произошел упомянутый выше желательный поворот. При выполнении этого» (высочайшего) «желания следует, разумеется, также проводить различия, например, между рейнскими торговцами, которые вдруг, ни с того ни с сего, должны были превратиться в опору государства, и людьми из старопрусских» (феодальных) «родов, славные имена которых издавна теснейшим образом связаны с историей нашей королевской династии и первоначальным ядром земель» (уж не является ли и Силезия

первоначальным ядром земель?) «монархии».

Мы давно уже говорили об этом «рейнским торговцам». Лишь преодолевая degout {отвращение. Ред.}, феодальная династия Гогенцоллернов избрала этих буржуазных каналий своим низменным орудием и выжидает только момента, чтобы пинками отделаться от них раз и навсегда. Ганземан! Кампгаузен! Кюльветтер! на колени! Перед королевским дворцом, перед лицом народа. посыпав пеплом повинные головы, в одежде кающихся грешников, дайте священный обет, публично заверьте, что вы в глубочайшем сокрушении раскаиваетесь в том, что в какой-то момент осмелились подготовлять путем буржуазно-конституционных происков контрреволюцию, совершить которую подобает только «Моей доблестной армии»; а вы, копеечные души, барышничающие крепостные, педантичные торговцы маслом, ловкие железнодорожные спекулянты, — вы не только спасли трон, по еще осмелились хвастаться этим спасением в высокопарном тоне, уместном только на похоронах. На колени! Облачайтесь в одежду кающихся грешников! Или удалитесь в монастырь!

А что касается «людей из старопрусских родов», этих высокородных, отмеченных провидением отпрысков избранного народа, то в ближайшем будущем мы надеемся прочесть в «Staats-Anzeiger» извещения о смерти некоторых из них — Арнима, Ауэрсвальда, Бонина, Пфуля. Только в случае, если они пойдут на смерть добровольно, мы сможем поверить в их раскаяние. От рейнского торговца,

вроде Ганземана, нельзя ожидать такого величия души. Ганземан — вольтерьянец самого скверного толка, человек ограниченный, а главное, бесчувственный в денежных вопросах.

Итак, удалитесь из палат, сходите со сцены — вы, живые памятники 18 марта, свидетели испытаний, унижений, непоследовательности и слабости короля! Уходите из палат — или добровольно согласитесь быть козлами отпущения за 18 марта!

Что же касается тех, кто голосовал за отказ от уплаты налогов, то сами палаты принесут их королевскому трону в виде гекатомбы в знак своего очищения и раскаяния и тем самым докажут, что они достойны выполнять дальнейшие «задачи», октроированные королем «так называемому народному представительству».

(Продолжение следует) {Продолжением данной статьи послужила статья «Гогенцоллернский законопроект о печати» (см. настоящий том, стр. 390–398). Ред.}

Написано К. Марксом 14 марта 1849 г.

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 246, 15 марта 1849 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

ЦЕНЗУРА

Кёльн, 14 марта. Немецкая ежедневная печать все-таки действительно самая слабая, вялая и трусливая печать на всем земном шаре! На ее глазах могут совершаться самые гнусные подлости, направленные даже против нее самой, и она будет молчать и скрывать все это; если бы случайно не узнавали о том, какие великолепные мартовские фиалки выросли по милости божьей в ряде мест, — из газет об этом конечно ничего нельзя было бы узнать.