Собрание сочинений. Том 6. На Урале-реке : роман. По следам Ермака : очерк

— Фросина родня тут значения не имеет. — Нестор насупился, чувствуя, что в прямом вопросе сестры есть немалая доля правды, которой он боялся. — Они нас с Фросей сами отшили — это факт. С большевиками мне не по пути. Но просто ни к чему нам воевать с Россией.

— Мирно все равно не отсидимся. — Николай задумался, однако долгие размышления были не в его характере, и он, улыбаясь, тряхнул «виском», повисшим плотной прядью до сросшихся бровей. — Получу чин хорунжего либо старшины, отвоюю — и скорей домой, к Харитинке. Чую, казачья служба мне по сердцу придется. А ты звание воинско уже имеешь, училище казачье окончил, в джигитовке многих превзошел. Я бы на твоем месте часу не раздумывал, только зря батю дразнишь.

— Больно ты легко задачи решаешь! — Фрося высвободила руку из ладони Нестора, шагнула к Николаю. — Ты пойми: чтобы выслужиться, надо людей убивать!..

Николай недоуменно воззрился на нее, вспыхнувшую лихорадочным волнением.

— На войне всегда врагов убивают.

— Какая же это война? Вот я здесь, а в Оренбурге мой отец и братья. Они рабочие люди, а не враги.

— Ты им и скажи, чтобы они супротив нас не лезли. А ежели не можешь, ежели ушла от них совсем, тогда нашу сторону держи.

— В церкви то же говорили, когда под венцом, — напомнила Харитина. — Забудь ради мужа и отца и мать…

— Это сейчас ни при чем, — отрезала Фрося.

— Как «ни при чем»? — изумилась Харитина. — Зачем же ты закон принимала?

— Чтобы нам с Нестором вместе быть. А теперь его от меня угнать хотят да на моих родных натравить.

— Значит, зря ты заявлять, что Фросина родня в нашем деле значения не имет, — упрекнул Нестора Николай. — Вон как твоя женушка за своих заступятся! Видно, правду говорят: котел горшку не товарищ. Гляди, не остались бы от тебя биты черепушки.

44

Буран бесновался еще сутки и вдруг угомонился, упала на землю торжественная белая тишина, а по наметенным сугробам пошли петлять тропки-дорожки. Прогнали станичники в пойму Илека табуны коней и коров на водопой; раскидали гуменными лопатами размятый ими снег, чтобы не заваливались коротконогие овцы; потянулись в степь обозы за сеном, и глядь — уже вихрем несется по улице резвая тройка…

— Несенька, родненький мой, как я без тебя останусь? — лепетала Фрося, бледная и похудевшая. — Я с ума сойду…

— Прижали добра молодца — нож к горлу: смерти или живота? — невесело пошутил Антошка, заглянув к молодоженам.

— А с тебя словно с гуся вода! — Нестор не удивился беспечности приятеля, отлично понимая, каким образом его папаня Семен Тихонович Караульников улаживает вопрос в войсковом правлении. — Опять в запасе останешься?

— От меня атаманы рады избавиться, потому что дух войска превыше всего. А мой дух им не по носу. Конечно, не каждому везет. Вон Демид Ведякин — этакий богатырь — паршой покрылся: Алевтина с Дорофеюшкой так его мазью усдобили, что не только в поход, а и за ворота не выглянешь.

Антошка присел на лавку, посмотрел, как Фрося укладывала белье в походный сундук, роняя слезы на рубашки и носки мужа, приметил, что Нестор, молча осматривавший запасную конскую сбрую, застопорился и — движения его стали вялыми — промолвил, будто вслух размышляя про себя:

— Паршу вызвать нетрудно…

— Я бы не хотел… женушка разлюбит. Тогда, спрашивается, ради чего стараться?

Антошка ответил не сразу: подтянув к себе конец теплого шарфа, боевого «приданого» Нестора, с преувеличенным вниманием разглядывал пушистые махры, потом процедил сквозь зубы:

— Мало ли… Бывают и чистые повреждения.

Фрося, не стесняясь Антошки, подошла к Нестору, прижалась к его груди:

— Уедем отсюда! Спрячемся где-нибудь. Есть ведь еще и Сибирь. Или на север… Я с тобой куда угодно с радостью.

Смущенный Нестор отстранил ее, но она схватила его за руки, стала целовать их припухшими горячими губами, торопливо шепча:

— Не встревай ты в это дело! Николай и Михаил пусть едут, раз они заодно с женами… раз им большевики поперек горла стали, а нам с тобой зачем? А меня за что казнить?

Антошка дипломатично отвернулся, даже напевать стал, постукивая по столу. Нестор обнял Фросю за плечи, крепко удерживая, вытер ей лицо ладонью, точно маленькой девочке:

— Я тебе сказал: бежать некуда. Ваших железнодорожников видеть не хочу, но и с казаками против них не пойду. Попрошу, чтобы меня при штабе оставили…

— Штабы теперь будут не знай где. Это тебе не фронтовые позиции, — заметил Антошка.

— Шел бы ты, знаешь, домой, и без тебя тошно! — с досадой бросил Нестор.

Вбежала Харитина, вся розовая, подскочила к Фросе, обняла ее:

— Опять плачешь! Брось ты Нестора травить-жалобить! Братушка, папаня велит тебе ехать с запиской от него в станично правленье в Буранном. Успокойся, Фросенька. Расправятся наши в один момент с кем надо и зараз домой возвернутся. И тогда будет на Урале-реке тишина, покой и полна согласия.

— Полная согласия и тишина только на кладбище, — меланхолично ввернул Антошка.