V
Мох набухший гниет и вянет, рассветает в темном лесу,На высоких дубах белки перескакивают по ветвямДа проносятся шальные, дождевые облака.Поднялась и не может вспомнить, где же голос легкий, звон,И сияющая часовня? Только лес вокруг и туман,Но за муравьиными пнями, под березой, на мягком мху,В лужу голову запрокинув, не дыша Алеша лежитИ в прозрачных цепких пальцах деревянный держит крест.Подбежала, наклонилась к сыну милому, а он,Он и зубы уже оскалил, уж совсем окоченел.Только под вечер вернулась по размытым полям домойПелагея Львовна, долго не могла дороги найти.Все соседям рассказала, и к протоиерею пошла,Чтобы завтра у обедни он Алешу бы помянул.Люди, слушая, сомневались и качали головой,Нет в лесу ее Алексея, он разгуливает в Москве.Но когда в горячий полдень на телеге, на двух коняхПривезли худое тело к покривившемуся плетню,Умилились сердца людские, слезы частые потекли,Об Алеше, о мире бедном, утопающем во зле.Лишь почтарь про свет и звоны даже слушать, хитрый, не стал,Все смеялся он – дудки! – а поверить не хотел.1916Из сборника «На Западе»
(1939)
«У дремлющей парки в руках…»
(У дремлющей парки в руках,Где пряжи осталось так мало…)Нет, разум еще на зачах,Но сердце… но сердце устало.Беспомощно хочет любить,Бессмысленно хочет забыться…(И длится тончайшая нить,Которой не надо бы длиться).«Навеки блаженство нам Бог обещает…»
Навеки блаженство нам Бог обещает!Навек, я с тобою! – несется в ответ.Но гибнет надежда. И страсть умирает.Ни Бога, ни счастья, ни вечности нет.А есть облака на высоком просторе,Пустынные скалы, сияющий лед,И то без названья… ни скука, ни горе…Что с нами до самого гроба дойдет.<1921>«Рассвет и дождь. В саду густой туман…»
Рассвет и дождь. В саду густой туман,Ненужные на окнах свечи,Раскрытый и забытый чемодан.Чуть вздрагивающие плечи.Ни слова о себе, ни слова о былом.Какие мелочи – все то, что с нами было!Как грустно одиночество вдвоем…– И солнце, наконец, косым лучомПрядь серебристую позолотило.«Летит паровоз, клубится дым…»