Собрание сочинений в 2-х томах. Т.I : Стиховорения и поэмы

НА ЗАДАННЫЕ РИФМЫ («Постукивая точным молоточком…») [207]

Постукивая точным молоточком,Шлифуя речь, как индус — шар из яшмы,Поет поэт, пока не капнет точка,И не войдем в его шальной шалаш мы.И тот турист, который хмуро тщитсяПроникнуть в смысл, — не прячь лицо в жабо ты!Ведь эта бесподобная вещицаПрелестна исключительной работой.А современник (в смокинге иль блузе —Наряд не важен в человечьей чаще!) —Он от стихов, вздыхая, ждет иллюзий,Ведущих, умягчающих, учащих.

В КИТАЕ («Узкие окна. Фонарика…») [208]

Узкие окна. ФонарикаПродолговатый лимон,

Выжженный в мреющем паре — какВызолоченное клеймо.Думаешь: тщательно вырисуйЗагнутых кровель углы,Звезд лиловатые ирисы,Синее марево мглы.Небо… Не медными грудамиНад перевалом веков —Храм с девятнадцатью БуддамиМедленных облаков.

ПЛАВУНЬЯ («Вытягиваясь, — в преломленьи струй…») [209]

Вытягиваясь, — в преломленьи струйОна на миг как в воздухе висела, —Открыла глазу блеск и чистотуОчаровательнейших линий тела.То левое, то правое плечо…Как бы лаская, взмах руки положен…

И, удаляясь, красный колпачокНа поплавок нам кажется похожим.И только небо было вкруг негоДа золотой, чуть дымный, зной июня…Под синевою и над синевойКак бы парила в воздухе плавунья.У горизонта тлели паруса,Тончайшим ветром веяло оттуда…Не так ли совершались чудесаБиблейские?.. Но разве жизнь — не чудо?

У ПРЕДЕЛА («Изгнание, безвыходность…Пустое!..») [210]

Изгнание, безвыходность… Пустое!Я мог бы жить еще года, века,Как сорок лет, что жил самим собою,Не зная ощущенья тупика.Негодовать, влюбляться, удивляться,

С самим собой изнемогать в борьбе,С надменной миной сноба-верхоглядцаПодкрадываться к самому себе…Но я себе наскучил, как сожительПо каземату, скрытому в душе.Так что же делать мне с собой, скажите,Самим собой зачеркнутым уже?Беззвездный год мной терпеливо прожит,Он отошел, ничем не пособя,Не выползти из одряхлевшей кожи,Не убежать от самого себя!..

«Свет зажжен. Журнал разрезан…» [211]

Свет зажжен. Журнал разрезан…Чтобы в радость проскакать,На подлокотник лонгшезаПомести большой стакан.И в усладе легковейной,

Папиросу закуря,Процеди глоток портвейнаЗолотого, как заря.Пусть судьба грохочет зычноУскользающему вслед…Так Языков параличныйПромечтал двенадцать лет.И, свободный, одинокий,Дух ты легкости предашь,И запишет эти строкиОсторожный карандаш.И, довольный всем отменно,Презирающий чуть-чуть, —Ты о женщине надменнойПозабудешь как-нибудь.

ОРБИТА («Ты, молчаливый, изведал много…») [212]