Собрание сочинений в 4 томах. Том 2

Локкарт. Следствие ведется узко, с точки зрения предъявленных мне обвинений. Я не пытаюсь отрицать своих московских связей, о чем искренне сожалею. Короче, криминал имеется. Но я хотел говорить с вами как с государственным деятелем, который может посмотреть на дело с широкой точки зрения.

Дзержинский. Поздно — вот беда. А можно было говорить с государственными деятелями откровенно и свободно до того, как вы задумали их свергнуть.

Локкарт(отчаянно). Я!.. Только один Локкарт! Есть старый, выживший из ума, ослепленный злобой и алчностью денежный мешок, Дэвид Фрэнсис! Прежде меня со страшным упрямством он распространял в западном мире дикие версии… До сих пор он трубит на весь мир, что Россия исчезла навсегда. Он финансист и алчен, как все финансисты. Нельзя поэтому сводить все наше несчастное предприятие в Москве к одному Локкарту. Я заклинаю вас не становиться на узкоюридическую точку зрения. Найдены документы?.. Да, они найдены. По ним открылась вся картина, именуемая заговором? Да, открылась! Здесь спорить безнадежно. Я прошу вас выслушать другое… Это очень важно.

Дзержинский. Слушаю, слушаю.

Локкарт. Я русских наблюдал до революции и революцию считал неизбежной… в самых крайних формах. Я прибыл в Петроград с единственным и искренним желанием быть объективным наблюдателем событий… Но меня втянули в эту чудовищную авантюру. Рейли, Сидней Рейли был злым гением всего, что потом стало называться заговором Локкарта. Вы мне не верите?

Дзержинский. Представьте себе, верю. Абсолютно верю. Сначала Фрэнсис, потом Рейли… так оно и должно быть. Втянули. И заговор вы называете чудовищной авантюрой. А в чем его чудовищность?

Локкарт. Мне, очевидно, как дипломату, не следовало втягиваться в дела, не соответствующие моей дипломатической миссии.

Дзержинский. Вот! Громадная, ни с чем не соизмеримая тяжесть вашего преступления состоит в том, что вы, Локкарт, превратили свою миссию дипломата в злодеяние против нашей страны и своей собственной.

Локкарт. Не понимаю. Это новое обвинение? С меня достаточно того, что выяснено следствием.

Дзержинский. Следствие выяснило факты. Попробуйте понять, что эти факты означают. Вы кому служите?

Локкарт. Правительству его величества.

Дзержинский. А шире?

Локкарт. Английской нации.

Дзержинский. А нужен был английской нации ваш заговор в Москве?

Локкарт. Господин Дзержинский, дипломаты служат интересам нации, но подчиняются своим министрам.

Дзержинский

. А министрам вы могли сообщать правду?

Локкарт. Я сообщал, но… я боялся прослыть красным.

Дзержинский. Значит, вы стали лгать?

Локкарт. Я не лгал. Но я сообщал лишь то, что нравится моим министрам.

Дзержинский. Что там «не лгал»! Взять вашу деятельность… С первых своих шагов в Москве вы нас вынудили смотреть за вами в оба. И то мы проглядели много. Вас сразу следовало выслать из Москвы без всяких церемоний.

Локкарт. И все же, господин Дзержинский, со мной нельзя обращаться, как с обыкновенным преступником.

Дзержинский. Да, вы не обыкновенный преступник. (Точно и не слыхал.) Лгали, инсинуировали, разжигали недоверие, злобу, ненависть. Вы вместе с Фрэнсисом разбудили в мире алчные аппетиты капиталистов. Вы требовали интервенции, кровопролития, войны. Вы, наконец, пошли на свою чудовищную авантюру и посягнули на самую жизнь Советского государства. Преступен дипломат, клевещущий на правительство страны, которое его принимает, но вы клеветали на наш народ. Кровь не на тех ваших солдатах, которые сейчас убивают на севере русских людей, она на вас. Не говорю о чести… доля разума могла вам подсказать, как отвратительна ваша роль. В этой постыдной войне западных держав с русским народом вы могли остаться незапятнанным. История отметила бы вашу роль, достойную уважения… А вы — в тюрьме, шпион и провокатор, продажный человек и авантюрист, обладавший дипломатическим саном великой державы. Вы — не обыкновенный преступник.

Локкарт. Что меня ждет?

Дзержинский. Смертная казнь.

Локкарт. Как? О-о… нет! Простите… я надеялся…

Дзержинский. На что?

Локкарт. Я очень плохо соображаю… но каждый хочет жить, жить любой ценой.

Дзержинский. Таким субъектам, как вы, по правде говоря, жить не следует. Дорого платит человечество за ваши злодеяния.

Локкарт. Пусть так, черт побери, но ваша партия очень дорого заплатит за меня.

Дзержинский. Ах вот как! Понимаю. Речь идет о жизни наших товарищей, задержанных в Лондоне?

Локкарт. Вы не подумали об этом, но я предусмотрел…

Дзержинский

(позвонил; вошедшему Баташову). Уведите этого господина.

Локкарт уходит с Баташовым.

Какая омерзительная личность!

Эпизод третий

В Александровском саду, в сумерки. Осенью. Сильвия, Шебурский.