Собрание сочинений в 8 томах. Том 5. Очерки биографического характера

Любя адвокатуру и стремясь упрочить в сознании читателей взгляд на нее как на общественное служение,в ряде статей Арсеньев указывал на достоинства и недостатки иностранных адвокатур («О современном состоянии французской адвокатуры», «Преобразование германской адвокатуры», «Французская адвокатура, ее сильные и слабые стороны»). Но и уголовный процесс вообще привлекал его особое внимание. Его книги

«Предание суду и дальнейший ход уголовного дела»(1870 г.) и «Судебное следствие»

(1871 г.) под скромным названием «практических заметок» представляют собою первое по времени и чрезвычайно полезное до сих пор — по ясности, последовательности и твердости проводимых в нем начал истинного правосудия— руководство для всякого судебного деятеля, которому покажется недостаточным замкнуться в тесный круг статей Устава уголовного судопроизводства, разъясняемых краткими тезисами из кассационных решений. Да и последние решения встретили в нем чуткого и отзывчивого толкователя. Внутренняя хроника «Вестника Европы» содержит множество отзывов и замечаний его по всем выдающимся вопросам уголовного процесса, возникавшим в практике нашего кассационного суда. И в них и в книгах своих Арсеньев не является исключительно панегиристом Судебных уставов, ослепленно держащимся за каждую их букву, за всякую в них «опечатку», нарушающую проникающий их дух или идущую вразрез с справедливыми требованиями жизни. Поэтому он зачастую, как и в специальной области адвокатуры, предлагает такие необходимые улучшения в уголовном процессе, до которых наше тяжкодумное законодательство не додумалось до сих пор или которые оно осуществило гораздо позднее и односторонне, и горячо вооружается против мертвящего применения узкого смысла статей Устава, в забвении животворящего их духа уважения к человеческому достоинству и милосердия. Заботой об ограждении обвиняемого от ненужных страданий, от праздного и вместе властного любопытства судебных органов, дающего пищу больной и злорадной любознательности толпы, желанием широкого предоставления ему защиты и средств оправдания, убежденным отстаиванием действительной и ненарушимой, по произвольным распоряжениям, публичностиотправления правосудия проникнуты проводимые Арсеньевым, настойчиво и неизменно, взгляды. Ни одно из явлений судебной жизни, затрагивающее в каком-либо отношении общественный интерес, не пройдено им молчанием, не будучи разобрано подробно и отмечено в своей «девиации» от закона и нравственных требований Судебных уставов. Приемам народившегося в 1866 году русского судебного красноречия посвящено им в 1888 году критическое исследование, весьма ценное, особливо в наше время, когда труд и ораторское саморазвитие стали у нас нередко заменяться развязным усердием и самолюбованием и когда забывается, что нравственный долг судебного оратора состоит прежде всего в осторожном и умеренном обращении со словом, делая последнее слугою лишь глубокого убеждения, а не красивой формы. Оставив адвокатуру в 1874 году и сделавшись товарищем обер-прокурора гражданского кассационного департамента, Арсеньев, приняв деятельное участие в 1880 году в ревизии сенатором Шамшиным Саратовской и Самарской губерний, в 1884 году вновь вступил на самый краткий срок в присяжные поверенные, чтобы поддерживать иск города Петербурга к обществу водопроводов, уклонявшемуся от устройства фильтра. Дело касалось существенных интересов населения и возбуждало оживленные споры в общественных и юридических кружках. Одержав вместе с М. М. Стасюлевичем победу, Арсеньев навсегда сошел с арены практической судебной деятельности. Но ему пришлось еще послужить судебному делу в неоднократных докладах своих в Петербургском юридическом обществе, где он долгое время был товарищем председателя, а также в качестве члена комиссии о пересмотре законоположений по судебной части, созванной статс-секретарем Муравьевым и очень быстро, вопреки первоначальному плану обратившейся в послушное орудие для перестройки Судебных уставов в смысле искажения их

основных началс внешним улучшением некоторых частичных подробностей.

В этой комиссии Арсеньев присоединил свой голос к немногим сторонникам старыхСудебных уставов и, где мог, поддержал их своею эрудицией и убедительным словом в защите одного из благороднейших приобретений русской гражданственности, перенеся затем эту поддержку на страницы «Внутреннего обозрения» «Вестника Европы». Здесь поместил он, между прочим, в 1896 году горячую защиту суда присяжных против развязных и раздутых нападений на него, шедших от лиц судебного ведомства — гг. Дейтриха и сенатора Закревского, вдруг ставшего противником этого суда в забвении своего прежнего служения ему пером и словом. Веское слово Арсеньева, без сомнения, не осталось без влияния на решение комиссии статс-секретаря Муравьева, состоявшееся, в конце концов, в пользу суда присяжных.