Собрание сочинений в двух томах; Том второй: Проза

— Значит, вы человек впечатления. Приглянулась женщина — тащите на холст… И ничего вы обо мне не знали. Увидели — и сразу в картину… Вы счастливый. Я у вас ее не возьму. А жаль. Повесила бы напротив тахты, смотрела бы на себя снизу вверх и все шла бы, шла… Не так уж люблю свое синее пальто, но у вас оно вышло красивым.

— Тогда выпьем за наши неудачи. — Я кивнул на две четвертинки, в своей одинокости похожие на детдомовских близняшек. Почему-то пришли на память Васькины девчонки, которых в глаза не видел.

— Не хочется. Устала.

Она ушла, а я выглотал обе, не закусывая. Нечем было.

9На другой день с головной болью продолжал писать вид из окна. В поселок понаехало горожан в ярких нейлоновых куртках, вязаных шапках, и, пробегая мимо, они мне то и дело пачкали снег. Солнце на снегу выходило неплохо. Унылое зеленоватое солнце на унылом зеленоватом снегу. Забор за утоптанным снегом получался чересчур бурым, словно была не зима, а долгая мокрая осень. Я провозился до обеда. В раздевалке Лера, присев на корточки, укутывала своего детеныша в платок, кроличью шубку и шерстяной капор. Этот платок и шубка напомнили мне эвакуацию. Я тоже ходил на Урале перевязанным, только платок был поверх пальто. Мне стало неловко перед мальчишкой, и я вернулся в коттедж мучиться с забором.Когда стемнело, спустился к морю, но прошагал всего километра два, чтобы не проморгать ужин. За моим столом сидели Виталька и его незапоминающаяся жена, а за длинным — Варвара со взрослым сыном и Лера без своего детеныша. У Витальки и его жены был вид усталый, а у Варвары — чересчур семейный. Она все перекладывала со своей тарелки сыну и еще подзывала подавальщицу, прося добавки. В Лерино лицо я не вглядывался, но по тому, как сидела, как держала вилку и как однажды, тряхнув головой, перекинула косую прядь, чувствовал, что ничего особенно скверного с ней не случилось.Как всегда, быстро поев, я вышел в предбанник, и тут она меня нагнала.

— Куда пойдем? — спросила так, словно вчера не отталкивала меня на темной аллее, а потом в коттедже. — В соседнем поселке французский фильм. Только давайте пешком…

Она опять сунула ладонь в мой карман, и мы двинулись бодро, словно были совсем юными, дружили с детства и во всем доверяли друг другу.

— Мои уехали, — вздохнула она, и ее пальцы, освободясь от перчатки, переплелись с моими.

Мы ведь не дети, хотел сказать, но вместо этого спросил, давно ли она замужем.

— С пятого курса… Но чуть на первом не выскочила…

— Родители не пустили?

— Нет, просто слишком красивым был. Испугалась…

— А на пятом расхрабрились?

— Этот другой. Очень верный. Настоящий.

Мне показалось, она заклинает себя.

— Очень настоящий. Только все время молчит.

— Не нравится, что вы здесь?

— Да, и здесь, и в институте…