Собрание сочинений в одном томе

Когда от шума городскогоСовсем покоя нет душе,Полночи поездом до Пскова,И вы в Михайловском уже.Там мудрый дуб уединенныйШумит листвою столько лет.Там, вдохновленный и влюбленный,Творил божественный поэт.В аллее Керн закружит ветерБалет оранжевой листвы,И в девятнадцатом столетьеУже с поэтом рядом вы.Но не спугните, бога ради,Летучей музы легкий след!Вот на полях его тетрадиГоловки чьей-то силуэт.Слова выводит быстрый почерк,За мыслями спешит рука,

И волшебство бесценных строчекЖить остается на века.А где-то слезы льет в подушкуТа, с кем вчера он нежен был,И шепчет, плача: Саша! Пушкин!А он ее уже забыл.Уже другой кудрявый генийСпешит дарить сердечный пыл,Их след в порывах вдохновенья —И легкий вздох: — Я вас любил…Любил, спешил, шумел, смеялся,Сверхчеловек и сверхпоэт,И здесь, в Михайловском, осталсяПрелестный отзвук прежних лет.При чем же бешеные скорости,При чем интриги, деньги, власть?Звучат стихи над спящей СоротьюИ не дают душе пропасть.Я помню чудное мгновенье!

Передо мной явились вы!Но… надо в поезд, к сожаленью, —Всего полночи до Москвы.

Сиреневый туман

Девятый класс, химичка — дура,Мы все балдеем от Битлов,И намекает мне фигура,Что приближается любовь.И я, поняв намек фигуры,Коньки напильником точу,И в Парк культуры, в Парк культурыНа крыльях радости лечу.Каток блестит, огнями залит,Коньками чиркаю по льду,А рядом одноклассник АликСнежинки ловит на лету.И я, от счастья замирая,Уже предчувствую роман.

В аллеях музыка играет,Плывет сиреневый туман,Рыдает громко репродукторНад голубою гладью льда.О том, как не спешит кондуктор,Горит полночная звезда.До счастья метр, еще немножко,Ему навстречу я скольжу,Но Алик ставит мне подножку,И я у ног его лежу.Как он был рад, что я упала,Скривил лицо, меня дразня —Ну, фигуристка ж ты, Рубала! —И укатился от меня.Прошло сто лет. На пляже жаркомЯ проводила отпуск свой.И про туман Владимир МаркинПел над моею головой.Под песню вспоминая детство,

Я вдруг растрогалась до слез.И тут в шезлонге по соседству:— Рубала! — кто-то произнес. —А ты совсем не изменилась! —Был Алик рад от всей души. —И если ты не загордилась,Ты мне книжонку подпиши.Мы оба были встрече рады,Вошли в вечерний ресторан.И пела девушка с эстрадыТам про сиреневый туман.Мы были пьяными немножко,Плыл ресторан в густом дыму.Мы танцевали. И подножкуЯ вдруг подставила ему.Лежал он посредине залаУ ног моих, как я тогда.— Ну, фигуристка ты, Рубала! —Сказал и скрылся. Навсегда.

Безумный аккордеон