Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах) Т. 1

Начались утренние заморозки. Ерошится белая и колючая трава на «кругу», покрытая инеем по утрам. Тонкий ледок затягивает лужицы и следы конских копыт у крыльца. Вот запорхали и первые легкие снежинки, а там, наконец, и настоящий снег выпал. Белый и рыхлый. Он пахнет не то только что разрезанным арбузом, не то васильками, сорванными во ржи, — словом, чем-то очень свежим и очень знакомым… Погуляв раз или два, я, как и обычно, отметил начало зимы простудой. В утешение мне Вера нашла где-то целый деревянный ящик с сотней игр и головоломок. Кто-то, Бог знает когда и кому, привез его из Франции, и почему-то о нем все позабыли. Этот отполированный сундучок с крупной надписью на крышке «Nouveaux jeux»[45]

содержит какие-то гнутые проволочки с колечками, которые надо разъединить, цветные шарики в застекленных коробочках, которые катаются и должны куда-то попадать сообразно своему цвету или размеру, фокусы. Пересмотрев все их прежде, чем вручить мне, Вера тут же реквизирует две коробочки как неподходящие. Я пробую протестовать. «Да ведь это же гадость! Ну посмотри сам, если хочешь. Хорошо еще, папа их у тебя не увидел. Только французам могло прийти в голову…» В одной коробочке на дне под стеклянной крышкой лицо сатаны, с дырочкой на месте оскаленного рта, и пышный червяк из красной синели со свинцовой плоской головкой. Задача состоит в том, чтобы заставить сатану проглотить червяка, который таким образом выпадет из коробочки. В другой коробке еще лучше: изображено дерево, на толстой ветке укреплен крючок, и еще в ней есть жестяная плоская фигурка человечка с петлей на шее — надо его повесить на дерево. Я больше не возражаю: мне и самому понятно, что, если отец застигнет меня за такими душеспасительными занятиями, придется плохо и мне, и Вере, и, пожалуй, весь ящик с головоломками совершит полет туда, откуда возврат будет труднее, чем возврат червяка из красной синели, проглатываемого сатаной.

Моя простуда, несмотря на такие утешения, очень некстати: и без нее тоскливо, а тут еще лежи с градусником под мышкой в Аксюшиной комнате. Перед самой болезнью я получил еще один действительно замечательный подарок, но мне и видеть-то его пришлось раза два — не больше. Тетя Дина Козлова подарила мне настоящего живого ослика: это лохматенький рыжий скотик, совсем еще маленький, но страшно упрямый. Тетя Дина сама не раз приезжала к нам на легкой тележке, запряженной ее ослицей Мушкой, а еще раньше, говорят, у нее была упряжка из трех собак. Милка, Перец и Шах без труда резво возили ее в маленьких саночках, она ведь и сама-то такая маленькая, тетя Дина. Но подаренный осленок катать меня еще никак не соглашается. Я забираюсь на него верхом, и, если Вера несет впереди тазик с овсом, он бежит за ней, если же нет — бойко и уверенно бежит в свое стойло. Назвали ослика Букой.

Наконец, температура становится устойчиво нормальной. Мне разрешено вставать. Но заниматься мной некому. Все заняты чем-то своим: мама отдает распоряжения по хозяйству, Вера пишет письма братьям, отец работает, Аксюша что-то шьет.

Вчера вечером папа прочел мне вслух «Бурю» Шекспира. Мне очень понравилось, но что, если и мне попробовать… написать нечто подобное, но совсем свое?