Собрание сочинений в семи томах. Том 2. Романы

Едва он зажег первую спичку, как понял, что ограблен самым методичным образом. Впрочем, постель и прочий хлам остались; зато все пузырьки, колбы и пробирки, мельницы, ступки, мисочки и аппараты, ложки и весы, вся его примитивная химическая кухня, все, в чем содержались вещества, нужные для его опытов, все, на чем мог быть хотя бы тончайший налет или осадок химикалий — все исчезло. Исчезла и фарфоровая баночка с кракатитом. Он рывком выдвинул ящик стола: все его записи и заметки, до последнего исписанного клочка, малейшая память о его двенадцатилетних экспериментах — все пропало. С пола соскребли даже пятна, следы его работ, даже его рабочую блузу — старую, засаленную, заскорузлую от пролитых кислот блузу и ту унесли. К горлу подступил комок слез. Что же это такое, что они со мной сделали!

До глубокой ночи сидел Прокоп на своей солдатской койке, оцепенело глядя на опустошенную лабораторию. Минутами утешал себя — быть может, вспомнит еще все, что написал за двенадцать лет в своих блокнотах; но, выбрав наугад какой-то эксперимент и попытавшись по памяти мысленно воспроизвести его, понял, что не сдвинется с мертвой точки, несмотря на самые отчаянные усилия; тогда он впился зубами в изуродованные пальцы и застонал…

Проснулся он от звука поворачиваемого ключа. На дворе — раннее утро, в лабораторию, словно к себе домой, входит незнакомый человек — и прямо к столу. Вот он сидит там, не сняв шляпы, мурлычет что-то и тщательно выскабливает цинковую пластину, покрывающую стол. Прокоп сел на койке, крикнул:

— Эй, что вам тут надо?

Человек обернулся в крайнем изумлении и молча уставился на Прокопа.

— Что вам тут надо? — раздраженно повторил Прокоп.

Человек — ни слова; да еще очки надел, продолжая с глубоким интересом разглядывать Прокопа.

Прокоп скрипнул зубами, в душе его уже закипало грубое ругательство. Но тут человек просиял, вскочил со стула, и вдруг у него стал такой вид, как если бы он радостно завилял хвостом.

— Карсон, — быстро назвал себя незнакомец и заговорил по-немецки. — Боже, как я рад, что вы вернулись! Вы читали мое объявление?

— Читал, — ответил Прокоп своим жестким, стопудовым немецким языком. — А что вы здесь ищете?

— Вас, — воскликнул гость, до крайности обрадованный. — Известно ли вам, что я разыскиваю вас уже полтора месяца? Все газеты, все детективные агентства, ха-ха, сударь! Что скажете! Herr Gott,[123]

как я рад! Ну, как дела? Здоровы?

— Зачем вы меня обокрали? — хмуро осведомился Прокоп.

— Простите — что?

— Зачем вы обокрали меня?

— О господин инженер, — так и рассыпался счастливый человек, ничуть не обидевшись, — что вы такое говорите! Я вас обокрал! Я, Карсон! Нет, это великолепно, ха-ха!

— Обокрали, — упрямо повторил Прокоп.

— Та-та-та, — запротестовал Карсон. — Спрятал. Убрал. Как только вы решились все бросить? Ведь могли украсть, а? Что? Конечно, могли, сударь. Украсть, продать, опубликовать, а? Естественно. Могли. А я все спрятал, понимаете? Честное слово. Вот почему я вас и искал. Я все верну. Все. То есть… — В голосе его послышалось колебание, и под сверкающими стеклами очков вдруг обнажилась твердая сталь. — В том случае… если вы будете разумны. Но мы договоримся, верно? — быстро добавил он. — Вам нужно получить ученое звание. Блестящая карьера. Атомные взрывы, распад элементов, превосходные вещи. Наука, прежде всего наука! Мы договоримся, не так ли? Честное слово, вы все получите обратно. Так-то.

Прокоп молчал, ошеломленный этим словоизвержением, а Карсон размахивал руками и кружился по лаборатории в безудержной радости.

— Все, все я сохранил для вас, — весело болтал он. — Каждую щепочку. Рассортировано, уложено, под ярлычками, под печатями. Ха-ха, я мог ведь взять и уехать со всем этим добром, верно? Но я честный человек, сударь. Все верну. Мы должны договориться. Спросите о Карсоне. Датчанин, был доцентом в Копенгагене. Я тоже делал науку, божественную науку! Как это у Шиллера? «Dem einen ist sie… ist sie…».[124] Забыл, но, в общем, что-то о науке; потеха, верно? Ну, благодарить еще рано. Потом, потом. Так-то.

Прокоп, правда, и не думал благодарить, но Карсон сиял, как счастливый благодетель.

— На вашем месте, — восторженно ворковал он, — на вашем месте я устроил бы…

— Где сейчас Томеш? — оборвал его Прокоп.

Карсон уколол его испытующим взглядом.

— Гм… мы о нем кое-что знаем, — осмотрительно процедил он. — Э, да что там! — Он ловко переменил тему, — Вы устроите… устроите крупнейшую лабораторию в мире. Лучшие аппараты. Всемирный институт деструктивной химии. Вы правы, кафедра — глупость. Повторять, как попугай, старые истины… Потеря времени. Устройтесь по-американски. Гигантский институт, полк ассистентов, все что угодно. А о деньгах вам беспокоиться нечего. Точка. Где вы завтракаете? Мне так хотелось бы пригласить вас…

— Чего вы, собственно, добиваетесь? — вырвалось у Прокопа.

Тут Карсон присел на койку рядом с ним, с горячностью схватил его за руку и вдруг проговорил совсем другим голосом:

— Только не пугайтесь. Можете заработать кучу миллионов.

XVII