Собрание сочинений в трех томах. Том 3. Пылающий остров

По палубе, свистя и фыркая, ползло нелепое фиолетовое чудовище. Фигура с хоботом продолжала протягивать боцману мягкий предмет, потом вдруг бросилась к ползущему по палубе чудовищу и в течение нескольких секунд возилась с ним. После этого чудовище поднялось на задние лапы, оказавшись гигантского роста, не меньше, чем Ганс Шютте.

Боцман, теряя сознание, почувствовал, что ему натягивают что-то мягкое на голову и твердым сапогом наступают на руку.

Боцман вздохнул и сразу пришел в себя. Теперь он видел пробегающего наверх Ганса и надвигающиеся на яхту скалы.

Ганс Шютте, придерживая хобот противогаза, бежал к штурвалу. Но там, отбросив обмякшее тело рулевого, уже стоял в противогазе мистер Тросс.

Если бы берега острова Аренида не уходили отвесно под воду, яхта погибла бы и человечество, может быть, не пережило бы всех тех страшных потрясений, о которых будет идти речь. Но мистер Тросс успел повернуть руль, чем неожиданно для себя повернул историю нашей планеты…

Яхта шаркнула бортом о скалы. Тросс не давал команды в машинное отделение, но почувствовал, что корпус яхты перестал вздрагивать и она остановилась.

«Молодец машинист!» – подумал подошедший Ганс. Ему страшно захотелось чихнуть. Но он был в противогазе и не знал, как в этом случае надо орудовать платком. Он вынул его из кармана и беспомощно держал в руках.

Наверх поднялся пришедший в себя боцман.

У самого берега газа почти не было. Фиолетовой, спускавшейся на море стеной он отгораживал остров от горизонта.

Люди понемногу стали приходить в себя. Видимо, действие газа сказывалось только во время его вдыхания. На многих профессор Бернштейн успел надеть противогазы.

Около штурвала держали совет профессор, Ганс, Тросс и боцман.

– Придется нам сознаться: опростоволосились мы с вами, профессор!

– Да, я должен с вами полностью согласиться, уважаемый герр Шютте. Я никак не мог ожидать столь сильного действия газа. Дело в том, что газ этот нигде не описан в литературе. Мне же приходилось с ним иметь дело в очень ограниченных дозах.

– А вы, дядя Эд? Ведь вы сын человека, побывавшего в этих местах.

– Отец мой давно утонул. А про удушье рассказывал – это верно!

– «Рассказывал»! – проворчал Ганс. – А мы все проморгали. Однако не говорил ли ваш отец, где тут можно пристать?

– Да разве нет указаний, где прежде приставали суда? – спросил профессор.

– Капитан плавающего здесь прежде парохода обиделся, что вы не зафрахтовали его корыто, и отказался что-нибудь сообщить. А у моего отца не было карт.

– Вы ведь знаете, проф, что мистер Вельт был категорически против посторонних лиц в этой экспедиции, – заметил молчавший до сих пор Тросс.

– О да, конечно! Вы предупреждали меня об этом, мистер Тросс! – заверил Бернштейн.

Яхта тихо покачивалась у самой стены.

Ганс и Тросс спустились вниз и привели в чувство машиниста и его помощников.

На яхте не было капитана. Ганс с согласия Тросса высадил его в одном из американских портов и обязанности его возложил на боцмана Эдварда Вильямса, а официальным капитаном объявил самого себя.

Для того чтобы решить, как же быть дальше, опять собрались вчетвером в просторной каюте, когда-то отделанной по капризу мистера Вельта-старшего шерстью мамонта.

Свисавшие со стен остатки шерсти постарели за десятки лет куда больше, чем за миллионы, пока хранились в вечной мерзлоте.

Вильямс высказался за то, чтобы обойти весь остров:

– Ведь должно же быть место, где приставали суда и два года, и много лет назад! Тысячи три морских черта, не могли же они переправиться на остров на крыльях!

– Если это и возможно было несколько лет назад, то немыслимо было в условиях 1914 года, – серьезно сказал профессор.

Решили обойти весь остров, придерживаясь как можно ближе его берегов.

Вся команда не снимала противогазов. Каждый тщательно, до боли в глазах, всматривался в отвесный складчатый берег.

Яхта шла тихим ходом: шкипер боялся наткнуться на рифы.

В этот вечер люди были свидетелями странного, фиолетового заката. Солнце, просвечивая сквозь пелену газа, садилось за горизонт.

– В одну стосороковую солнца пылает здесь закат, – загадочно сказал Троссу профессор Бернштейн.

Тросс ничего не ответил, только пожал ему руку выше локтя.

Люди в безобразных противогазах походили на существ другой планеты, осторожные, подозрительные с чужой, незнакомой им обстановке.

Первым глубокую зияющую трещину в острове увидел негр-кок. Он стал кричать и приплясывать. В это время и другие обратили внимание на трещину. Она оказалась достаточно широкой, чтобы яхта могла пройти в нее. В глубине трещина терялась в непроглядной тьме.

Вильямс пробормотал что-то насчет преисподней, потом оглянулся на Ганса Шютте. Тот, взглянув на Тросса, махнул рукой.

Яхта повернула к расселине и осторожно вошла в нее. Там было мрачно и сыро. Отвесные стены словно смыкались в вышине. Стало темно, как ночью.

– Придется зажечь фары, – решил Ганс.

Матросы баграми ощупывали стены и промеряли дно. Яхта с зажженными огнями медленно пробиралась вперед.