Собрание стихотворений

В просторах сумеречной залы

Почтительная тишина.

Как в ожидании вина,

Пустые зыблются кристаллы;

Окровавленными в лучах

Вытягивая безнадежно

Уста, открывшиеся нежно

На целомудренных стеблях:

Смотрите: мы упоены

Вином, которого не влили.

Что может быть слабее лилий

И сладостнее тишины?

Не позднее 13 августа 1909

x x x

Озарены луной ночевья

Бесшумной мыши полевой;

Прозрачными стоят деревья,

Овеянные темнотой,-

Когда рябина, развивая

Листы, которые умрут,

Завидует, перебирая

Их выхоленный изумруд,-

Печальной участи скитальцев

И нежной участи детей;

И тысячи зеленых пальцев

Колеблет множество ветвей.

Не позднее 22 октября 1909

x x x

Твоя веселая нежность

Смутила меня:

К чему печальные речи,

Когда глаза

Горят, как свечи,

Среди белого дня?

Среди белого дня...

И та -- далече -

Одна слеза,

Воспоминание встречи;

И, плечи клоня,

Приподымает их нежность.

Не позднее 22 октября 1909

x x x

Не говорите мне о вечности -

Я не могу ее вместить.

Но как же вечность не простить

Моей любви, моей беспечности?

Я слышу, как она растет

И полуночным валом катится,

Но -- слишком дорого поплатится,

Кто слишком близко подойдет.

И тихим отголоскам шума я

Издалека бываю рад -

Ее пенящихся громад,-

О милом и ничтожном думая.

Не позднее 22 октября 1909

x x x

На влажный камень возведенный,

Амур, печальный и нагой,

Своей младенческой ногой

Переступает, удивленный

Тому, что в мире старость есть -

Зеленый мох и влажный камень.

И сердца незаконный пламень -

Его ребяческая месть.

И начинает ветер грубый

В наивные долины дуть:

Нельзя достаточно сомкнуть

Свои страдальческие губы.

Не позднее 22 октября 1909

x x x

Бесшумное веретено

Отпущено моей рукою.

И -- мною ли оживлено -

Переливается оно

Безостановочной волною -

Веретено.

Все одинаково темно;

Все в мире переплетено

Моею собственной рукою;

И, непрерывно и одно,

Обуреваемое мною

Остановить мне не дано -

Веретено.

Не позднее 22 октября 1909

x x x

Если утро зимнее темно,

То -- холодное твое окно

Выглядит, как строгое панно:

Зеленеет плющ перед окном;

И стоят под ледяным стеклом

Тихие деревья под чехлом -

Ото всех ветров защищены,

Ото всяких бед ограждены

И ветвями переплетены.

Полусвет становится лучист.

Перед самой рамой -- шелковист -

Содрогается последний лист.

Не позднее 12 ноября 1909

x x x

Пустует место. Вечер длится,

Твоим отсутствием томим.

Назначенный устам твоим

Напиток на столе дымится.

Так ворожащими шагами

Пустынницы не подойдешь;

И на стекле не проведешь

Узора спящими губами;

Напрасно резвые извивы -

Покуда он еще дымит -

В пустынном воздухе чертит

Напиток долготерпеливый.

Не позднее 12 ноября 1909

x x x

В смиренномудрых высотах

Зажглись осенние Плеяды.

И нету никакой отрады,

И нету горечи в мирах,

Во всем однообразный смысл

И совершается свобода:

Не воплощает ли природа

Гармонию высоких числ?

Но выпал снег -- и нагота

Деревьев траурною стала;

Напрасно вечером зияла

Небес златая пустота;

И белый, черный, золотой -

Печальнейшее из созвучий -

Отозвалося неминучей

И окончательной зимой.

Не позднее 12 ноября 1909

x x x

Дыханье вещее в стихах моих

Животворящего их духа,

Ты прикасаешься сердец каких,

Какого достигаешь слуха?

Или пустыннее напева ты

Тех раковин, в песке поющих,

Что круг очерченной им красоты

Не разомкнули для живущих?

Не позднее 12 ноября 1909

x x x

Нету иного пути,

Как через руку твою -

Как же иначе найти

Милую землю мою?

Плыть к дорогим берегам,

Если захочешь помочь:

Руку приблизив к устам,

Не отнимай ее прочь.

Тонкие пальцы дрожат;

Хрупкое тело живет:

Лодка, скользящая над

Тихою бездною вод.

Не позднее 13 декабря 1909

x x x

Что музыка нежных

Моих славословий

И волны любови

В напевах мятежных,

Когда мне оттуда

Протянуты руки,

Откуда и звуки

И волны откуда,-

И сумерки тканей

Пронизаны телом -

В сиянии белом

Твоих трепетаний?

Не позднее 13 декабря 1909

x x x

На темном небе, как узор,

Деревья траурные вышиты.

Зачем же выше и все выше ты

Возводишь изумленный взор?

-- Вверху -- такая темнота,-

Ты скажешь,-- время опрокинула

И, словно ночь, на день нахлынула

Холмов холодная черта.

Высоких, неживых дерев

Темнеющее рвется кружево:

О, месяц, только ты не суживай

Серпа, внезапно почернев!

Не позднее 17 декабря 1909

x x x

Где вырывается из плена

Потока шумное стекло,

Клубящаяся стынет пена,

Как лебединое крыло.

О, время, завистью не мучай

Того, кто вовремя застыл.

Нас пеною воздвигнул случай

И кружевом соединил.

1910

x x x

Когда мозаик никнут травы

И церковь гулкая пуста,

Я в темноте, как змей лукавый,

Влачусь к подножию Креста.

Я пью монашескую нежность

В сосредоточенных сердцах,

Как кипариса безнадежность

В неумолимых высотах.

Люблю изогнутые брови

И краску на лице Святых,

И пятна золота и крови

На теле статуй восковых.

Быть может, только призрак плоти

Обманывает нас в мечтах,

Просвечивая меж лохмотий,

И дышит в роковых страстях.

Лето 1910, Лугано

x x x

Под грозовыми облаками

Несется клекот вещих птиц:

Довольно огненных страниц

Уж перевернуто веками!

В священном страхе зверь живет -

И каждый совершил душою,

Как ласточка перед грозою,

Неописуемый полет.

Когда же солнце вас расплавит,

Серебряные облака,

И будет вышина легка,

И крылья тишина расправит?

Не позднее 5 августа 1910

x x x

Единственной отрадой

Отныне сердцу дан,

Неутомимо падай,

Таинственный фонтан.

Высокими снопами

Взлетай и упадай

И всеми голосами