Собрать мозаику. Книга вторая (СИ)

— Я вами недоволен, господин Стонич! — продолжал ледяным тоном военный министр. — И император Марилии тоже! Вы не оправдываете наше доверие! Уже два демоновых месяца занимаетесь пациенткой! ДВА ДЕМОНОВЫХ МЕСЯЦА! Она же вспоминает то, что произошло после похищения артефакта и документов, и то, что произошло до их похищения! А то, что нам так необходимо, нет! Почему это происходит, господин Стонич?! Как вы объясните это?!

Ученый побледнел и мелко задрожал — министр был страшен в своем тихом бешенстве: глаза метали молнии, ноздри тонкого прямого носа шумно раздувались. Кирстан стоял за спиной ученого с непроницаемым лицом и не смотрел на меня, не сводя глаз с дяди.

Все это время Кирстан и сестра Таисия незаметно для ученого, используя разные намеки, убеждали того в том, что мне нужно сначала вспомнить события, которые происходили до начала войны, чтобы я не испытала шока от воспоминаний о войне. Они намекали, что мне достаточно тех воспоминаний о пытках и плене, которые все равно пробивались. Если же я сразу вспомню военное время, то сойду с ума от ужаса.

Поэтому господин Стонич при погружении меня в транс до сих пор не упоминал среди «заветных» слов такие, как "артефакт"," война", "документы". И теперь, видимо, очень сожалел об этом, потому что в данный момент трясся перед военным министром, как осенний лист на ветру.

— Я задал вопрос, уважаемый, — еле сдерживая себя, процедил военный министр, — будьте так добры ответить на него.

— Видимо, пациентка своеобразно реагирует на аппарат, господин военный министр, — дрожащим голосом ответил бледный ученый. — Вернее, ее мозг своеобразно реагирует. Могу это объяснить тем, что у нее стоит ментальный блок «королевская слеза» — самая совершенная ментальная защита на сегодняшний день. Через неё не просто пробиться даже с помощью моего гениального аппарата, и она своеобразно оказывает влияние на ее память. И ещё… не уверен, но все же… это объясняется тем, что вам нужны именно те воспоминания, которые она не хочет вспоминать.

При этих словах военный министр резко развернулся, снова впиваясь колючим ледяным взглядом в мои глаза. Показалось, что настоящий лёд проникает в сердце, замораживая навсегда. Это чувство было таким реальным, что на мгновение почудилась совершенно странная картина: будто я лежу в каком-то земляном склепе и у меня вместо тела сплошной кусок льда. «Лорианна, не смей умирать! Открой глаза!» — глухой хриплый мужской голос проник в сознание. Я вздрогнула, почувствовав шок.

Картина мелькнула, как видение, как далекое воспоминание, и исчезла, стоило услышать голос военного министра Марилии.

— Вы не хотите вспоминать события, связанные с похищением артефакта и документов? — он прищурился и напрягся всем телом.

Некоторое время я недоуменно смотрела на него, пытаясь прийти в себя от мелькнувшего воспоминания.

— Не хочу, — тихо ответила правду. Все равно военный министр почувствует ложь. — Я не специально, но не хочу.

— Вы боитесь, что станете нам не нужны? — проницательно заметил атер Турнович, внимательно наблюдая за моей реакцией.

— Да, — тихо ответила, подумав, что он так ставит вопрос, чтобы ответ был однозначным.

Минуту он пристально смотрел на меня, о чем-то размышляя, а лицо стало вновь непроницаемым. Я же напряженно следила за ним.

Наконец атер Турнович бесстрастно произнес:

— Я даю обещание, что ваше лечение доведут до конца.

— А если я не смогу ходить?

— Я могу обещать только это, — хмуро ответил министр. — Ваша судьба будет решаться в зависимости от того, чем закончится лечение. Если встанете на ноги, то отправитесь на рудники в Марилии. Если не встанете — всю жизнь проведете на койке в тюрьме для особо опасных преступников.

Я, наверное, побледнела, и ужас отразился на лице, потому что заметила болезненную гримасу Кирстана, который в шоке переводил взгляд с дяди на меня, не в силах справиться с бесстрастной маской на лице.

— А если я все же не смогу вспомнить то, что вам нужно, что со мной будет? — мой голос еле шелестел, но военный министр расслышал меня.

— Не слишко ли много "если", лера Тубертон? — неприязненным тоном ответил военный министр. — Поверьте на слово, вам лучше не знать этого «если» до поры до времени, а если все же случится так, что вы не вспомните, куда спрятали артефакт и документы, то много раз пожалеете о том, что до сих пор живы.

Военный министр резко отвернулся и чеканным ровным шагом военного вышел из палаты.

Кирстан бросил на меня осторожный, обеспокоенный взгляд, но вынужден был выйти за дядей.

В палату мелкими шажками вошла сестра Таисия. Тревожные глаза осмотрели меня, она что-то спросила, но я уже теряла сознание от усталости и накрывающей безысходности. Издалека слышала взволнованные голоса сестры Таисии и ученого Стонича, но уже не смогла ничего ответить.

Тангрия. Город-крепость Зардан. 3200.