Собственность империи

— Он приказал их всех убить, — напомнила я.

«Хм, точно. Тогда его поведение объяснимо. Девочка моя, будь с ними предельно внимательна, они на твоей стороне не из-за жажды справедливости или жалости. Во-первых, им это выгодно, вряд ли они смогли бы избежать гибели без помощи брата. Во-вторых, дело в возможности принять участие в эксперименте с экземплярами. У них не было соответствующего допуска. Ты поняла меня?»

Неожиданно серьезный тон мужчины не напугал, конечно, но заставил присмотреться к нашим союзникам повнимательнее.

— Да, Марат, разумеется, — ответила тихо, покосившись на постную физиономию обсуждаемого дядечки.

«Вот и славно! Я в тебе не сомневаюсь, ты у меня умница, вон какую работу проделала, фактически одна! Ладно, начнем, пожалуй. Расспроси их о препарате. А именно…»

Дальше речь пошла о разнообразных составах, формулах и прочей научной лабуде, которую я сумела бы повторить только благодаря невероятной памяти. Их значения, любезно объясняемые мне мужчинами, для меня так и остались тайной. То есть, если бы я очень постаралась, может быть и поняла что-нибудь, но не видела смысла. Я знаю главное: они обсуждали созданный недавно яд. Причем с таким интересом, что становилось слегка не по себе. Даже Марат, вернее, его голос внутри стал жестче, отрывистее, я видела его таким несколько раз, но не привыкла, со мной он всегда мягкий, добрый, ласковый… Хотя могу ли я употреблять столь весомое слово: всегда? По сути, вместе мы провели лишь несколько недель.

Научные разговоры длились долгие часы, плавно перетекшие в целые сутки. Я-то могу обходиться без сна сколько угодно, но поразительная выносливость собеседников вызывала уважение. К тому времени, как Марат попросил покоя, сославшись на то, что ему стоит обдумать полученную информацию, они выглядели порядком уставившими, но на ногах держались бодро.

Измалеванная разными формулами прозрачная доска, которую им притащил лаборант Антон, так и осталась стоять посреди комнаты, когда мы с ученым остались одни. Я погладила его руку, собираясь последовать примеру его коллег, но он остановил.

«Девочка моя, я кое-что тебе продиктую, а ты запиши. Учти, об этом никто не должен знать, кроме моего брата. У меня нет доверия ни к одному из тех, кого спас Руслан, хотя, естественно, его поступок был необходим».

— Почему?

«Вероника, я работал с ними долгие годы. Тот же Виктор Михайлович, мы начинали примерно в одно и то же время».

— Что я должна записать?

Пришлось подтащить доску поближе к кровати, чтобы не разрывать телесный контакт с мужчиной. Формула получилась длинная, заумная, с кучей скобочек и ссылок.

— Что она означает?

«Это антидот».

— Но… ты же сказал, что…

«Я знаю, что сказал. Повторюсь: у меня нет доверия к этим людям. Они с нами, пока им это выгодно. Получив уникальные знания, они легко могут переметнуться. Не обязательно на сторону босса, не сомневайся, и у этого мерзавца достаточно врагов. Никому не нравится существовать под пятой более сильного…или хитрого».

— А что мне с ней делать?

«Пока сохрани, а дальше распорядись по своему разумению. И запиши кое-что еще».

Я старательно вывела еще один набор химических символов.

— А это что значит? — глянула на длиннющую вереницу латинских букв и цифр.

«Наше спасение, девочка моя. Это формула вакцины, которая заменит существующую. Мир не будет больше нуждаться в вашей крови. Вы свободны».

Глава 28. Метод врага

Игорь был привязан к стулу, на котором сидел, на лице — тряпка, служащая и кляпом и повязкой для глаз. Я заглянула к нему впервые за все время нахождения здесь и, признаться, немного боялась. Но не его, в окружении друзей он мне точно ничего не сделает. Опасалась себя, своей реакции, своей ненависти и злости, которую любовно взращивала, пока находилась в его власти. И теперь, когда роли поменялись, стало не по себе: вдруг я ни разу не лучше, и сейчас, получив возможность сделать с ним все, что угодно, черная сущность выльется наружу?

Мы все еще не решили, что с ним делать. Убить? Заставить выйти на связь с заместителями, чтобы преследование нас прекратилось? А что потом? Снова вопросы, на которые никак не получается найти ответы.

Меня научили избавляться от кляпа, чтобы глаза оставались под темной тканью. Когда его рот освободился, мужчина сплюнул, попав себе на колено, и скривился.

— Что, пришли поглумиться? Кто там? Руслик, ты? Собираешься покарать за то, что я сделал с вами тремя? Так начинай! Не думал же ты, что я буду умолять о пощаде.

Надо отдать должное, я и правда ожидала именно этого.

— Эй, что молчишь? — не унимался Игорь. — Вероника, а может это ты, детка? И сейчас стоишь и, как всегда, обливаешься горькими слезами? Скажи, а тебе меня ни капельки не жалко?

О нет, жалость — вовсе не то чувство, которое я к тебе испытываю, мразь!