Собственность империи

— Что, еще не поняла? — усмехнулся Игорь. — Имидже-имидже. Дело вот в чем. Совсем скоро «Ариадна» выпускает на рынок новый препарат. Он создан, в том числе, с использованием некоторых компонентов, добытых из твоей крови… Впрочем, это неинтересно. Важно другое: средство обещает увеличить скорость мышления, адаптировать человека к внешним раздражителям, в общем, усовершенствует его во многих смыслах.

— И?

— Ты будешь ходячей рекламой, детка! — радостно заявил он. — Продемонстрируешь свои способности, что интересного умеешь, и клиенты любые деньги отдадут за то, чтобы приобрести мой товар!

— Вам прекрасно известно, что я не могу это контролировать.

— Знаю. Считаю это недоработкой моих людей. С завтрашнего дня начнешь тренировки. У тебя две недели, чтобы овладеть всем, что нужно.

Мужчина махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.

— Подождите. Что с Маратом?

— Ой, ну что ты какая настырная? — было видно, что он буквально кайфует от моих переживаний, скотина! — А что с Маратом?

— Ему можно как-то помочь?

— Откуда я знаю? Он бы точно разобрался, что происходит, но, увы…

— Могу я с ним увидеться?

— Зачем? Он овощ!

— И все же!

Мужчина сделал вид, что задумался. Хотя, возможно, так и было, но я привыкла ставить под сомнение все, что он говорит или делает.

— А знаешь, давай, — я сначала даже не поверила, что он так легко согласился. — Хуже, боюсь, быть не может.

— Спасибо!

— Это все потому, что я — слишком добрый! — напускная скорбь и тут же жесткое: — Но придется избавиться от тех, кто может нести потенциальную угрозу.

— Простите, что?! — тут я уже не выдержала, вскочив и воззрившись на спокойно лыбящегося босса-садиста.

— Избавиться — это значит предупредить распространение заведомо ненужной информации среди широкого круга! — голосом лектора произнес тот. — Мне разговоры не нужны, а они обязательно появятся, когда все вокруг узнают, что Кольцевой оказался в состоянии своих экземпляров.

— Но…вы их убьете?

— Вот видишь, ты не такая дура, какой пытаешься казаться.

— Но… мне казалось, вы и так все контролируете! Никто в мире не знает, что здесь происходит. Никто…

— Потому что я всегда поступаю так, как считаю нужным, — оборвал меня хозяин «Ариадны». — Превентивные меры — залог успеха, запомни это, малышка. Хотя вряд ли тебе понадобится моя наука.

— Да, но… Послушайте! Если хотите, я поговорю с людьми, кто там был, кто слышал…

— Не мели чепухи! Ты мне надоела! Свободна!

Когда меня вытаскивали из кабинета, я все еще кричала, умоляя не делать того, что он задумал. Мужчина лишь морщился, но отвечать не стал. Перед глазами стояли лица персонала, снующего туда-сюда мимо нас, с любопытством взирающие на разыгрывающуюся картину. Они еще даже не подозревали, что им подписан смертный приговор.

Боже, что я наделала?!

Глава 4. Жестокая правда

Утром как можно раньше зашла в комнату Руслана, чтобы рассказать, что скоро случится и, возможно, как-то предупредить невинных людей. Накануне оббегала все коридоры, но так его и не нашла. Где, интересно, он шляется по вечерам?! Спросить, понятное дело, не решилась.

В ответ на мой эмоциональный рассказ о страшных обещаниях Игоря мужчина лишь скривился, не переставая подтягиваться.

— Эй, алло, ты вообще меня слышишь?!

— Конечно, тебя весь блок слышит, и те, кто за камерами смотрит — тоже, — равнодушно бросил. — Сто семнадцать…

Черт, я была на таких эмоциях, что совершенно забыла о «большом брате». Да и фиг с ним, главное сейчас — помочь людям!

— Руслан, умоляю, уговори его, чтобы он ничего с ними не сделал!

— Кого?

— Игоря, кого еще!

— Сто двадцать три… Я тебе говорил, что ты — дура, из-за которой все может рухнуть.

— Прекрати! Я не знала!

— И что? Сначала делаешь, потому думаешь.

Лысый, наконец, спрыгнул, взял какую-то тряпку со стола, утер лицо от пота и взглянул на меня.

— Ничего нельзя сделать, Ника. Игорь поступает так, как считает нужным. Кому, как не тебе, понимать это?

— Как ты можешь?! — я даже ногой топнула, не веря в то, что ему настолько безразлична гибель кучи людей.

— А при чем тут я? Это твоя ошибка.

Жестокость и вместе с тем правдивость его слов заставили замолчать. Не помню уже, что хотела еще сказать, как убедить действовать, но хладнокровие мужчины опустило на землю, точнее, прямо брякнуло, пребольно ударив в самое сердце.

Да, он не обязан подчищать мои косяки, но до вчерашнего дня казалось, что мы не чужие друг другу люди. Неужели сама себя обманывала?

Я навернула круг по комнате, собираясь с мыслями, но сделала себе только хуже. Чем дольше думала о сложившейся ситуации, тем яснее понимала: ничего не предпринять, никто меня даже не послушает! Разве что посмеются и уйдут по своим делам, не представляя, что это последнее, что они сделают. Да и к кому бежать? Я больше половины из тех, кто был вчера в том коридоре, не знаю ни лично, ни заочно, что говорить об именах и прочих подробностях. Да я просто не смогу попасть в эту лабораторию, охрана остановит у первого же лифта.

Не видя выхода из положения, присела на край кровати и призналась:

— Я устала.

— Ночью отдохнешь.

— Я не об этом.

— Я понял.