Сочинение на свободную тему (сборник)

Таня продолжала рассказывать, как с Мариной обращались: как её голую возле дома из машины вышвыривали, а она лишь хихикала; как любой мог подойти к ней на улице и «отвести на пять минуток в сторонку»; как Таня со своим парнем видела её в сауне, обслуживающую сразу трех парней… Она рассказывала эти отвратительные в обыденности вещи про незнакомого мне человека, а я слушал, ужасался вместе со всеми, одновременно пытаясь понять, что же меня так напрягает. И тут НЕОЖИДАННО до меня дошло…

– Тань, подожди секундочку! – перебил я её рассказ. – Как ты сказала, её фамилия?

Таня повторила.

– Слушай… А эта не та Марина, что в больнице недалеко от твоего военного городка медрегистратором работала? У неё ещё верхних передних зубов нету?!

Таня кивнула.

– Какая там у неё должность, я не знаю. Но вряд ли она врач – ведь образования никакого. А зубы у неё выпали после того, как Лерку родила. И сколько не пыталась, что-то у неё не выходило их в порядок привести, – подтвердила Таня.

– А дочка у неё от кого? – ехидно поинтересовалось Наташа. – Или она не в курсе, кто из тысячи отец?

– А чёрт его знает… – пожала плечами Таня. – Говорила, что какой-то питерец на ней жениться хотел, а дочку, вроде, признал. Но когда и дураку стало понято, что и как… Естественно, я спрашивать не стала.

Таня повернулась ко мне.

– А ты её знаешь, что ли?

– Вместе работали одно время, – уклончиво ответил я.

Наташа противненько так улыбнулась, что означало – готовит какой-то подвох.

– Ты, я надеюсь, не упустил возможности воспользоваться шансом?

– Иди ты! – выругался я на подлюченькую Наташу. Затем встал и направился под ошарашанные взгляды к себе в кабинет.

«Пусть думают, что хотят…» – пронеслось в голове. И добавил вслух:

– Бабьё!

Свет включать не стал: достаточно было луны, что в избытке освещала и улицу, и часть кабинета. Прошёл к столу, отодвинул верхний ящичек, из которого достал пачку лёгкого «Честера» и пепельницу с утонувшими в ней окурками. Завоняло так, будто кто-то только что опрокинул полное мусора ведро. Открыл окно и стал курить, стараясь, чтобы дым выходил в лето, что поселилось на улице. Лето…

Сейчас, наверное, как раз зацвел жасмин во дворике старой работы… «Дворик старой работы», – звучит глупо. Хотя как по-другому скажешь?

Когда только-только перешёл в эту больницу, то, что я здесь делал, называл «новой работой», а ту – просто «работой» и в прошедшем времени («Работа была…», «На работе получал…»). А вот теперь (и уже довольно давно) эту работу стал называть просто «работой», в настоящем. А ту – старой…

Вдруг я понял, что искусственно стараюсь подавить всплывающие мысли о Марине. Почему?

Наверное, потому, что мне было больно о ней думать. Почему?! Ведь о ней (вместе со «старой работой») я говорю в прошедшем времени, как о пройденном этапе, как о чём-то умершем, ушедшем из моей жизни навсегда. Почему же тогда так больно?

Хотя… Это была, скорее, не боль, а злость… Сильная, жгучая ярость на Марину… И ещё – большая обида.

Нет… Дело совсем не в том, как она себя ведёт – плохо или хорошо – не в этом дело. Просто я почувствовал себя обманутым, дерзко ограбленным средь бела дня, избитым и уничтоженным на глазах спешащей равнодушной толпы. Мне она представлялась одним именем-лицом, когда на самом деле носила другое. И кем она была

в реальности, уже не оставляет сомнений.

Хотя… С другой стороны, а как она ещё должна была поступить?! Придя на новое место работы, со всеми так и знакомиться: «Здравствуйте. Меня зовут Марина. Я – шлюха.» Это же абсурд. Естественно, что она старалась держать марку, что, опять же, совершенно нормально.

Но, несмотря на разумные оправдания, злость и обида всё никак не хотели уходить…

Наверное, дело не в том, какой она старалась казаться… Дело в том, какой Я ЕЁ ВИДЕЛ, какой представлял. Я поверил ей… Поверил, что та грусть в глазах и вежливая, еле обозначенная улыбка – настоящие… И загадка, что она загадала мне в нашу с ней последнюю встречу, тоже была настоящей! А тут… Оказывается…

Ещё в самом начале, когда я только пришёл на «старую работу», с Маринкой общение сразу получилось лёгким и в удовольствие. Со временем оно переросло в кокетство. Так исподволь я начал к ней приближаться. Хотя и служебным романом это назвать нельзя. В итоге «романтические» отношения закончились попыткой секса в кабинете заведующей. Попытка осталась попыткой, потому что нас хорошенько напугало неожиданное возвращение блудного начальства. После этого мы (по обоюдному молчаливому согласию) увеличили дистанцию до «дружеской», и больше её даже не пытались сократить. Ни я, ни она.

Желая сблизиться с Мариной, я поступал с ней, как и с любой понравившейся мне женщиной… Кто ж мог знать, что достаточно было бутылки и сигарет, чтобы взять её за волосы и отыметь, где и как угодно.

Я злился на неё за неоправданное доверие, за честность, что излучало её милое лицо. Даже не имея двух передних зубов, искусно маскируя этот недостаток, она могла улыбаться так, что светлячки зажигали огни, судорога проходила по позвоночнику и в толпе, наконец-таки, мелькал знакомый силуэт…