Сочинение Набокова

«Дамы и господа!

Предложение написать что-нибудь для вашего собранія по случаю выхода „Лауры“ застало меня въ Гельсингфорс, куда я какъ разъ пріхалъ сдлать объ этой книг два доклада. Въ здшнемъ университет вслдствіе свирпой эпидеміи гриппа отмнены рукопожатья, о чемъ кругомъ вывшены предупрежденья. Запретъ другого рода — непреодолимое для меня разстоянье временныхъ зонъ — не позволяетъ мн протянуть вамъ руку не на письм, а на самомъ дл, съ особенной сердечностью тмъ, кто имлъ прямое отношеніе къ столь изящному (сколько могу судить еще не видвъ) изданію моего перевода этой необычайной прозы. Переведенная изъ камеры смертниковъ не въ пожизненное заключеніе, и даже не просто выпущенная на волю, но именно въ свтъ — въ обоихъ значеніяхъ этого слова, — она станетъ жить, уже теперь живетъ, шумной свтской жизнью, независимой не только отъ издателя и переводчика, но и отъ автора, въ круженьи торжествъ, въ окруженьи полумасокъ, въ чехард загадокъ и отгадокъ, и въ повтріяхъ вздорныхъ слуховъ подъ копирку.

Съ другой стороны, мн кажется, что всмъ теперь извстная исторія этого приговореннаго черновика, какъ бы ни относиться къ ея развязк, не предполагаетъ громкихъ тостовъ и рукоплесканій — лучше можетъ быть просто поздравить „другъ друга съ берегомъ“, и если и сказать „ура“, то вполголоса. Посылаю вамъ этотъ тихій привтъ — и фигурально, и буквально „съ другого берега“.

Я хотлъ бы воспользоваться этимъ любезно предоставленнымъ мн случаемъ, чтобы выразить душевную признательность сотрудникамъ издательства, въ частности Е. А. В., Т. Ф. Ж., и О. В. Ч., за ихъ неизмнно исполнительное вниманіе къ моимъ просьбамъ техническаго и профессіональнаго свойства.

Я благодаренъ также И. Н. Т. за кропотливый корректурный трудъ и особенно за ея терпливое отношеніе къ такъ называемымъ „особенностямъ моей орографіи и слога“. Здсь нтъ нужды объяснять эти особенности — желающіе найдутъ объясненіе въ 8-й главк моего послсловія, и быть можетъ поймутъ, отчего тутъ не блажь и не чудачество. Впрочемъ, упомянутая разница часовыхъ поясовъ — мои отстаютъ на девяносто лтъ — можетъ этому пониманію воспрепятствовать.

Кстати здсь объ этомъ послсловіи. Брайанъ Бойдъ, извстный біографъ Набокова, прочитавъ его въ рукописи, сказалъ, что по его мннію истолкованіе любой книги излишне при первомъ ея изданіи — замчаніе, обнаруживающее тонкость сужденія. Но, какъ иные изъ присутствующихъ знаютъ, до самого сентября [2009 года] не было и рчи о помщеніи перевода предисловія Дмитрія Набокова, и мое эссе предполагалось въ вид предувдомительныхъ замтокъ, безъ которыхъ выпускать на люди эти необработанные фрагменты было бы совсмъ странно.

Я надюсь, что читатели, которые захотятъ этимъ послсловіемъ воспользоваться по назначенію, не пройдутъ мимо одной сквозной темы: прямыя и косвенныя, подводныя и явныя цитаты изъ Пушкина и стрлки, указывающія направленіе къ нему, попадаются тамъ и сямъ, и наконецъ въ послднемъ пассаж все это сходится, чтобы вывести и подчеркнуть нкое важное несходство Пушкина и Набокова въ отношеніи къ смерти, главной тем „Лауры“ (таковъ былъ мой замыселъ).

И вотъ въ связи съ этой пушкинской темой и темой конца — конца жизни въ вымысл или въ дйствительности — позвольте подъ конецъ этого затянувшагося привтствія занять ваше вниманіе „онгинским“ сонетомъ, сочиненнымъ на случай. Въ немъ сдлана попытка совмстить формально и тематически не только послднія строки „Онгина“ и „Дара“, но и англійскіе стихи Набокова о своемъ перевод „Онгина“ на русскій, имитирующіе строфу Пушкина.

Что переводъ? ПереложеньеВзаимозамнимыхъ словъ —Перекладныхъ клячъ просвщенья —Иль клевета на мертвецовъ?И какъ, не морща переносья,

Постичь, что мигомъ перенессяИзъ трюма корабля на балъНашъ арестантъ-оригиналъ?И танцовщицу-мать, и дочкуВстрчаетъ шумная толпа…И чтобы избжать faux pas,

Здсь лучше бы поставить точку —Но корректур вопреки,Тире стоить въ конц строки.

Геннадій Барабтарло

Гельсингфорсъ,

12 (25) ноября 2009»

Фотографии

Ты пропустишь свой поезд >>>

Платформа станции Монтрё; ждут поезда на Женеву.

В ожидании поезда >>>

«Чем бы любовь к колесу ни объяснялась, мы с тобой будем вечно держать и защищать… те мосты, на которых мы проводили часы с двухлетним, трехлетним, четырехлетним сыном в ожидании поезда» («Другие берега»).