Сочинения

Твое письмо явилось для меня совершенно неожиданным, любезнейшее чадо. Тот, о ком я думал, что он в Риме, тот пишет мне из Византии. Кого я считал свободным, — пребывает в узах. Что это значит? Это во всяком случае дело Божия Промысла, дабы и ты со священными своими братьями принял участие в страданиях за Христа, ибо ты не только состоишь в числе молящихся, но среди многих отличаешься знаниями и имеешь первенство среди писцов, можно прибавить, и являешься устами моего смирения. Ты уже высказался, в своих письмах прославляя мои дела, а их правильнее назвать твоими, ибо отцовское принадлежит сыну и в своей любви не знает пределов. А я умоляю тебя быть мужественным в подвигах за Христа и выносить все, даже до крови, ибо нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим.8:18).

С другой стороны, ты же и с самого начала решил примкнуть к исповедникам и почти сам предал себя опасности. Теперь, когда ты взят, тебе, брат, устроилось «законное» мученичество, как говорит Писание (2 Тим.2:5). Не отступим, умоляю тебя, не станем жалеть свою плоть, но предадим ее на все, что уготовал Христос, чтобы привести и душу, и тело к бессмертным благам. Пожелай молитвенно того же и мне, грешному. Состоящий при мне брат приветствует тебя.

Послание 369(557). Монашествующим

В настоящее время гонения на Христа в Его образе не только выдающиеся по своему положению или знаниям должны подвизаться, проповедуя и уча слово Православия, но и состоящие в числе учеников должны дерзновенно исповедовать истину и свободно заявлять о ней. Это не мои, грешника, слова, а божественного Златоуста, а также и других Отцов. А если господа игумены, задержанные царем, не поступили по указанному, хотя по своей степени и знаниям они превышают всех игуменов этой страны, а, наоборот, умолчали и, не ограничившись этим, хотя и это преступно, дали еще и подписку не собираться вместе и не учить, то это есть предательство истины, отречение от предстоятельства, разрешение послушников и братьев по чину. На запрещение иудеев учить о имени Христа апостолы ответили так: Судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога (Деян.4:19); и еще:

должно повиноваться больше Богу, нежели человекам (Деян.5:29).

Вот как и в каком смысле им следовало говорить, чтобы через них прославился Бог, чтобы назидать православных, чтобы утвердить монастыри, укреплять томящихся в ссылках. Но что ж? Богу мы предпочитаем монастыри и страданиям за добро — земное благополучие. Где это: буду говорить об откровениях Твоих пред царями и не постыжусь

(Пс.118:46)? Где слова, — я не возбранял устам моим: Ты, Господи, знаешь (Пс.39:10)? Где слава и силы нашего чина? Когда император Анастасий начал здесь совершать нечестия, как горячо блаженные Савва и Феодосий сопротивлялись ему, защищая веру, с одной стороны, тем, что злочестивых в Церкви предали анафеме, с другой — послали царю письмо с протестом и с заявлением, что всякой перемене в установлениях они предпочитают смерть!

Как передают, господа игумены говорят: кто мы такие? Во–первых, они христиане, которые теперь, конечно, должны говорить; во–вторых, монахи, которые должны быть совершенно неподкупными, как несвязанные с миром и свободные от него; наконец, они игумены, которые должны от других отгонять соблазн, никому ни в чем не полагая претыкания, чтобы не было порицаемо служение (2 Кор.6:3), как говорит апостол. А они своею собственноручною подписью причинили именно такое преткновение и соблазн, а еще более — унижение.

Нужно ли и говорить об этом? Ведь, если молчание есть отчасти согласие, то как тяжело, когда подпиской распространяют его на всю Церковь! Говорят, что кто тайно священнодействует, доставляет торжество тому, что он скрывает, и что все патриции, не говоря о прочих, православны. Но Христос что говорит? Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным (Мф.10:32), и наоборот, в случае отречения.