Сочинения. 1912–1935: В 2 томах. Том 2

Отошёл в сторону и пишет стихи до конца пиэсы. Из окна или из двери на сцену выглядывает лицо, которое вещает:

Я дама

после чего прячется

Поэт волнуется и пишет стихи, слышно, как за сценой сражается Воин. Появляется человек в кепке и толстовке, полноватый с незлым лицом, он отдаёт всем честь по-военному и марширует к авансцене.

Лицемер (подойдя к нему, скороговоркой): Нехорошо красть, убивать, насиловать, обманывать, лгать, клеветать.

Честный человек (резким и немного <нрзб.> голосом): Да (отдал честь, ушёл).

На сцену вышел Атлет без головы, но с плакатом, где начертано «СМЫСЛ». Выбегают шестнадцать врачей, из коих некоторые женского пола и недурны.

С инструментами, микроскопами, один даже с аппаратом для пневмоторакса, каковой и пытается наложить, но не выходит, у Атлета слишком толстая кожа.

Его слушают, берут на исследование кровь, харкотину и т. п., обмеряют, заявляют хором:

Абсолютно здоров.

Выбежали средние люди, среднего роста, посередине схвачены бантом, ликуют, окружив Атлета. Лицемер упал на колени, кричит: «Как я рад».

Средние люди (хором): Чистота – залог здоровья. Туберкулёзные больные заразны.

Они говорят эти фразы медленно и со смаком, мелодекламируя под музыку. Врачи и врачихи танцуют шимми или фокстрот. Один врач бежал в окно или дверь, откуда являлось лицо дамы.

Лгун-юморист (громко): 2 X 2 = 8.

Средние люди (не понимая юмора, хоролЦ: Нет! 2 X 2 = 4.

Выбегает вестник, кричит: Пиэса называется «Жизнь».

Занавес

10. VI. 1928

Абастуман

Обозрение

М.Д. Шаумян-Херхеулидзе

Старец: Помню, довелось мне проходить через Абастуман. Говорят, редкая красавица проживает здесь в одном из замков. Кто она?

Старожилы: Это Мария Шаумян.

Архивариус (выступил): Мария – Море в раме, ром и мирра, Рим и Мир, Малярия романов.

Бегут мысли Марьи Давидовны, тщательно закутанные.

У одной подмышкой керосинка.

Ночь (обратясь к М.Д.):

Мария, стоя у печки,Лучком ты пачкаешь ручки.Под столом не певчие птичкиСтавят крупные точки.

Не решаясь соперничать с цветом волос М.Д., ночь скромно удаляется. С.М. с завязанными руками и пятном от сажи готовит прощальный обед, предварительно обливая керосином мясо.

Уже небо осенью сияло,Запасы спрятала в лари я,А ты поспешно уезжалаОт нас, бездушная Мария.Умчитесь Вы, а я останусьИ буду тосковать на кухне,

Где копоть ниспадает на нос,Где кошка есть и мышь, а мух нет.Я то качну одинокий примус,То подавлю морковны соки,Но будет грызть неумолимо-сМеня тоска по Вас далёкой.

М.Д.: Ну, ничего, я скоро вернусь. Только, Ю.Н., напишите мне гимн.

Краса красот Мария, дщерь Давида,Художника жена, из рода Шаумян.

Осень 1928

октябрь

<Тариэл>

Тариэл сидит на берегу озера Онтарио в мечтательной позе и как бы думает. Перед ним стоят четыре татарина (разумеется, духи) с тарелками.

Тариэл: