Сочинения

После завтрака Калист ушел из дома, сказав Сабине, что скоро вернется. Он сел в маленькую низкую каретку в одну лошадь; эти экипажи начали заменять неудобные кабриолеты наших предков. В несколько минут он доехал до улицы С.-Пэр, где жил виконт, умоляя его солгать, если Сабина обратится к виконтессе за расспросами, обещая в свою очередь услужить ему при удобном случае. Затем приказал ехать как можно скорее, и в несколько минут очутился из улицы С.-Пэр в улице де Шартэ. Ему хотелось узнать, как провела Беатриса остальную часть ночи. Несчастная счастливица только что вышла из ванны. Свежая и хорошенькая, она завтракала с большим аппетитом. Калист, любуясь, как этот ангел кушал яйца, восхищался золотым сервизом, подарком одного лорда, страстного любителя музыки. Конти посвятил ему несколько романсов, в которых мысль принадлежала лорду и которые лорд издал за свои собственные. Он выслушал несколько колкостей, остроумных замечаний своей богини, поставившей себе задачей забавлять его. Каждый раз, как Калист собирался уйти, она раздражалась и плакала. Думая пробыть здесь полчаса, он просидел до трех. Красивая английская лошадь, подарок виконтессы Грандлье, была вся в мыле. Сабина стояла у окна, выходящего на двор, безотчетно волнуясь отсутствием Калиста. Вид лошади с ценой у рта поразил ее.

– Откуда он?

Этот вопрос был подсказан ей той силой, которую нельзя назвать ни совестью, ни демоном, ни ангелом, но которая видит, предчувствует, объясняет нам известное, заставляет верит в существа высшие, в создания, вымышленные нашим умом, рождающиеся, умирающие и живущие в неведомой сфере идей.

– Откуда ты, мой ангел? – спросила Сабина Калиста, спускаясь на первую площадку лестницы. – Абдель Корд совсем разбит, и ты ушел на минутку, а я жду тебя целых три часа.

Калист, начинавший уже привыкать к обману, подумал: я выручу себя подарком.

– Милая моя, – сказал он жене, ласково обнимая ее, что никогда бы не сделал, если бы не был виноват, – Я вижу теперь, что от женщины, которая любит нас, нельзя скрыть никакого секрета, как бы невинен ни был он…

– На лестнице нельзя поверять секретов, – ответила Сабина, смеясь.

– Войдем.

В зеркале зала отразилась фигура Калиста. Он не думал, что за ним наблюдают, и не мог скрыть своей усталости и волновавших его чувств. Улыбка исчезла с его лица.

– Какой же секрет? – спросила Сабина, обернувшись.

– Твое геройское кормление сделало еще дороже для меня наследника дома дю Геник. Мне хотелось приготовить тебе сюрприз, совершенно как буржуа в улице С.-Дени. Я заказал тебе туалет, над которым работают лучшие артисты; мама и тетя Зефирина очень способствовали этому, – говорил он.

Сабина обняла Калиста и опустила голову к нему на плечо, слабея под наплывом счастья, не от подарка, а оттого, что подозрения ее рассеялись. Это был один из тех чудных порывов, которые и при сильной любви бывают редки, иначе жизнь сгорела бы слишком быстро. Мужчины, в те минуты, должны были бы падать к ногам женщин, боготворя их. В этот чудный момент слезы сердца и ума льются, подобно воде, струящейся из наклоненной урны нимфы. Сабина плакала.

Вдруг, как бы ужаленная змеей, она отскочила от Калиста, бросилась на диван и упала в обморок. Переход от восторга в разочарованию чуть не убил ее. Отдаваясь своей радости, обнимая Калиста, она вдруг почувствовала духи письма…

Значит, голова другой женщины касалась груди его, и запах ее волос и ее лица еще не исчез. Сабина целовала место, где оставались еще следы горячих поцелуев соперницы!..

– Что с тобой? – спрашивал Калист, приводя Сабину в чувство, вспрыскивая ей лицо и давая нюхать соли.

– Поезжайте за доктором и акушером: я чувствую, что молоко бросается мне в голову, – говорила Сабина. – Поезжайте сами, иначе они не приедут….

Это «вы» поразило Калиста, и, перепуганный, он быстро вышел.

Когда дверь за Калистом закрылась, Сабина встала и, как испуганная лань, начала бегать по зале с безумным криком:

– Боже, Боже мой!

В этих двух словах выразилось все ее горе. Болезнь, придуманная, как предлог, теперь давала себя знать на самом деле. Волосы кололи ее, как раскаленные иглы, казалось, из пор выходила воспаленная кровь, и на минуту Сабина потеряла зрение.

– Я умираю! – вскрикнула она тогда. На этот ужасный крик прибежала горничная, подняла ее и уложила в постель. Когда к Сабине вернулось зрение и соображение, она первым долгом послала за своим другом мадам Портандюер. Мысли кружились в голове Сабины, как соломинка в вихре урагана.

– Они проносились в голове моей целыми мириадами, – говорила она позднее.

Позвонив лакея, Сабина, пересиливая лихорадку, написала следующее письмо. Вся она горела желанием узнать истину.

Баронессе дю Геник.