Сочинения

– Что с тобой? – спросил Пильеро, услышав вырвавшееся у Цезаря восклицание.

– Ах, дядя! Вы и не представляете себе, что за человек этот Молине!

– Я уже лет пятнадцать встречаю его иногда в кафе «Давид», он там играет по вечерам в домино; потому-то я и пошел с тобой.

Господин Молине был необычайно любезен с Пильеро, а к банкроту отнесся со снисходительным пренебрежением. Старикашка наметил себе заранее линию поведения, обдумал тон, в котором будет вести разговор, и соображения, которые выскажет.

– Какие вы желаете получить сведения? – спросил Пильеро. – Ведь по претензиям кредиторов никаких спорных вопросов не возникло?

– О! – отвечал Молине. – Долговые обязательства в порядке, все проверено. Все кредиторы – солидные и законные. Но закон, сударь, закон!.. Траты несостоятельного должника не соответствовали его капиталу… Установлено, что бал…

– На котором вы присутствовали, – прервал его Пильеро.

– …обошелся приблизительно в шестьдесят тысяч франков, во всяком случае, такая сумма была израсходована в связи с балом, актив же несостоятельного должника едва превышал в то время сто тысяч франков… Есть основание передать дело несостоятельного должника в особое присутствие уголовного суда с обвинением в банкротстве по неосторожности.

– Вы полагаете? – спросил Пильеро, заметив, в какое уныние повергли Бирото эти слова.

– Сударь, я имею в виду, что ведь господин Бирото был должностным лицом…

– Вы все же, вероятно, не для того пригласили нас, чтобы сообщить, что мы будем привлечены к уголовной ответственности? – спросил Пильеро. – Нынче вечером в кафе «Давид» все смеялись бы над вашим поведением.

Ссылка на мнение кафе «Давид», казалось, сильно припугнула старикашку, и он растерянно посмотрел на Пильеро. Синдик полагал, что Бирото придет один, и собирался разыграть из себя верховного судью, Юпитера-громовержца. Он рассчитывал запугать Бирото приготовленной заранее грозной обвинительной речью и, потрясая над его головой карающим мечом закона, насладиться смятением и ужасом парфюмера, а затем позволить себя разжалобить, смягчиться и преисполнить душу своей жертвы вечной признательностью. Но вместо беззащитной букашки Молине столкнулся со старым коммерческим сфинксом.

– Сударь, – сказал он Пильеро, – тут нет ничего смешного.

– Позвольте, – возразил Пильеро. – Вы проявляете чрезмерную уступчивость, договариваясь с господином Клапароном; в ущерб интересам остальных кредиторов добиваетесь преимущественного удовлетворения собственных претензий. Но я, в качестве кредитора, могу тоже вмешаться в дело. Ведь существует присяжный попечитель.

– Я неподкупен, сударь, – возразил Молине.

– Знаю, – сказал Пильеро, – вы постарались только, что называется, выйти сухим из воды. Вы хитрец, вы поступили тут точно так же, как в деле с одним из ваших жильцов…

– О сударь! – воскликнул синдик, становясь снова домовладельцем, подобно тому как в сказке кошка, обращенная в женщину, бросается на мышь. – Моя жалоба на жильца с улицы Монторгей еще не разбиралась. Там неожиданно возникло одно, так сказать, привходящее обстоятельство. Мой жилец – главный квартиронаниматель. Сейчас интриган этот утверждает, что, так как он уплатил за двенадцать месяцев вперед и прожил в квартире всего лишь год… (тут Пильеро бросил взгляд на Цезаря, словно призывая его быть внимательнее) – то он якобы имеет право вывезти из квартиры свою обстановку. Основание для нового судебного дела. Должен же я, в самом деле, сохранить гарантии до окончательного расчета – возможно, с него потребуется взыскать стоимость ремонта.

– Но, – заметил Пильеро, – по закону мебель квартиронанимателя может служить гарантией для одной лишь квартирной платы.

– И побочных расходов, – воскликнул задетый за живое Молине. – Эта статья закона нашла себе истолкование в уже состоявшихся по этому вопросу судебных решениях. Закон нуждается, однако, в поправках. Я составляю сейчас для его превосходительства министра юстиции докладную записку об этом пробеле в законодательстве. Правительству следовало бы позаботиться об интересах владельцев недвижимости. Мы нужны государству, ведь мы главные плательщики налогов.

– Вы, несомненно, способны просветить правительство, – сказал Пильеро, – но чем мы-то можем просветить вас относительно наших дел?

– Мне желательно знать, – высокопарно и с важностью заявил Молине, – получал ли господин Бирото какие-либо суммы от господина Попино?

– Нет, сударь, – ответил Бирото.

За этим последовало обсуждение вопроса об участии Бирото в «Торговом доме Попино», причем выяснилось, что Попино имел право, не вступая в конкурс, полностью получить с Бирото половину суммы, затраченной на оборудование лавки.