Сочинения

В выборе между аристократическим и демократическим правлением Гвиччардини не колеблется ни одной минуты. «Если бы было необходимо водворить в каком-нибудь государстве-городе (in una citta) правление чисто аристократическое (di nobili) или правление народное (di plebe), я бы думал, что мы меньше ошибемся, если выберем аристократическое. Ибо, так как ему свойственно большее благоразумие и больше высоких качеств, то можно надеяться, что будет создана какая-нибудь приемлемая форма. Наоборот, с народом, который полон невежества и путаницы и многих дурных свойств, только и можно ожидать, что он приведет все к потрясению и гибели»[39]

. Поддерживать свободу (sostenere la liberta della citta) способен только богатый народ, потому что, если парод беден, как, по мнению Франческо, во Флоренции, то каждый будет стремиться разбогатеть и не будет думать ни о славе, ни о чести государства (241). Нет ничего странного, что Гвиччардини самым беспомощным образом останавливается перед успехами народного правления. Если что-нибудь «народу» удается, особенно если ему что-нибудь удается там, где он принял счастливое решение вопреки воле высших классов, – это повергает Франческо в великое изумление. Например, продолжительное сопротивление флорентийского народа подавляющим силам императора и папы в 1529 и 1530 годах (1 и 136).

Способы управления «народом», которые рекомендует Гвиччардини, – те же, что и рекомендуемые Макиавелли. «Кто хочет в настоящее время управлять владениями и государством, должен, где можно, проявлять сострадательность и доброту. А там, где нельзя поступать по другому, необходимо прибегать к мерам жестоким и бессовестным (necessario che usi la crudelta e la роса conscienza)... Ибо невозможно руководить правительством и государством, желая оставаться при существующих ныне способах, сообразуясь с предписаниями христианской веры... Поэтому, когда я советовал предавать смерти или держать в заключении пизанцев, я говорил не по-христиански, но зато говорил согласно духу и обычаям государства (seconda la raggione e uso degli Stati)»[40]

. Эти правила подходят к любому «смешанному правлению».

Макиавелли боится землевладельческих классов и феодального дворянства и не боится народа. Гвиччардини наоборот. Поэтому в «смешанном правлении» у первого Большой совет, включающий в себя народ и облагающий почти непосильным налогом земельную ренту, пользуется суверенными правами, а у второго в таком же «смешанном правлении» он лишен права вести внешнюю политику и раскладывать налоги, а рядом с ним существует сенат, твердыня рантьеров, орган настоящей власти.

Причина различия взглядов ясна. Макиавелли представляет интересы торгово-промышленной буржуазии, которая страдает от надвигающейся все грознее феодальной реакции. Гвиччардини представляет интересы рантьерской группы, которой нужен такой порядок, где землевладение пользуется большими политическими преимуществами перед торговлей и промышленностью

Та же разница во взглядах обоих на общеитальянские вопросы. Макиавелли – страстный пророк единства Италии. Он не представляет себе для нее счастливого будущего без объединения. Италия должна быть единым национальным государством с единой государственной властью, как Испания или Франция. Гвиччардини согласен с Макиавелли в том, что папа и его государство являются причиною, что Италия не стала единой. Но прибавляет: «Я не знаю, однако, было ли отсутствие единства счастьем или несчастьем для нашей страны... ибо если Италия, разбитая на многие государства, в разные времена перенесла столько бедствий, сколько не перенесла бы, будучи единой, – зато все это время она имела на своей территории столько цветущих городов, сколько, будучи единой, не могла бы иметь. Мне поэтому кажется, что единство было бы для нее скорее несчастьем, чем счастьем... Притом судьба ли Италии такова или ее жители слишком обильно наделены умом и способностями, – никогда не было легко подчинить ее единой власти, даже когда и не было церкви. Наоборот, она всегда стремилась к свободе»[41].