Сочинения (с толкованием Максима Исповедника)

2. Порядок же святых архангелов[241] — единочинен с небесными началами. У них ведь и у ангелов, как я сказал, одни иерархия и устроение[242]. Однако поскольку нет иерархии, не имеющей первых, средних и последних сил, святой архангельский чин, благодаря срединному положению в иерархии, общительно соприкасается с краями. И со святейшими[243] началами он общается, и со святыми ангелами, — с одними потому, что он изначально устремлен к сверхсущественному Началу и Его сколько возможно отображает, и ангелов единотворит своим благоупорядоченным, чинным и невидимым предводительством; с другими же — потому что он принадлежит пророческому чину, иерархически через первые силы получающему богоначальные осияния и благообразно возвещающему их ангелам и через ангелов являющему нам, по священной мере каждого из божественно осияваемых. Ангелы ведь, как мы уже говорили, окончательно завершают все порядки небесных умов как последние[244] среди небесных существ обладающие ангельскими особенностями, и они с большим, чем первые[245] небесные силы, правом называются нами ангелами, поскольку их иерархия существует около более

нам очевидного и более близка к миру. Ведь высочайший[246], как сказано, порядок, как расположенный первым по отношению к Сокровенному, сокровенным, надо разуметь, образом священноначальствует вторым, второй же, составляемый святыми господствами, силами и властями, является наставником иерархии начал, архангелов и ангелов, и хотя он более открыт, нежели первая иерархия, но более сокровенен[247], чем та, что за нею; а провозвестнический порядок начал, архангелов и ангелов — наставник человеческих иерархий[248], — друг наставляет друга, чтобы возведение, обращение, приобщение к Богу и единение происходило по чину, равно как и от Бога[249] всем иерархиям подобающим Благу образом даруемое и всех, объединяя, посещающее выступление. Поэтому Богословие подчинило нашу иерархию ангелам, называя начальствующего над иудейским народом Михаила (см. Дан. 10:13,2; 12:1),

и иных ангелов у других народов. Ведь Всевышний «поставил пределы народов по числу ангелов Божиих» (Втор. 32:8).

3. Если же кто — нибудь скажет: почему один еврейский народ был возводим к богоначальным сияниям?[250], — следует отвечать, что не прямое руководство ангелов надо винить в том, что другие народы уклонились к несуществующим богам, но их самих, своими устремлениями отпавших[251] от прямого возведения к божественному — из — за себялюбия, самомнения и соответствующего почитания того, что им казалось богоподобным[252]. Есть свидетельство[253], что и сам еврейский народ этим страдал[254]. Ибо «ведение Бога, — говорит

Писание, — ты отверг (ср. Ос. 4:6) и вслед сердца твоего ходил» (ср. Иер. 9:13; Чис. 15:39). Ведь наша жизнь неподвластна необходимости[255], и божественные светы промыслительного сияния не слабеют из — за самовластия тех, о ком печется Промысел. Но свойственная умственному зрению[256] неодинаковость[257] делает[258] преисполненное Отеческой благостью светодание или совершенно непричастным и, из — за их невосприимчивости, непередаваемым, или причастия делает различными — малыми и великими, смутными и ясными, тогда как истекающий луч един и прост, и всегда тот же, и сверхраспространен. А чтобы убедиться,

что и у других народов (в числе которых и мы восклонились[259] к готовому для раздачи всем[260] широко раскинутому безбрежному и изобильному морю богоначального света) были наставниками не некие чужие боги, а единое Начало всех, и к Нему возводили своих последователей священноначальствующие над каждым народом ангелы, нужно вспомнить Мелхиседека[261], подлинного боголюбивейшего иерарха не не сущих богов, но поистине сущего высочайшего Бога. И ведь не просто так Мелхиседека богомудры называли не только боголюбивым, но и священником (см. Быт. 14:18), а чтобы ясно показать благоразумным людям, что не только он сам обратился к поистине сущему Богу, но вдобавок и других как священноначальник наставлял на восхождение к истинному и единому Богоначалию.