Сочинения (с толкованием Максима Исповедника)

образ же орла (Иез. 1:10; Откр. 4:7) — царственность, высоту и скорость полета, зоркость[382], сообразительность, ловкость и умелость при добыче придающей силы пищи, и способность в напряженном устремлении взгляда ввысь беспрепятственно, прямо и неуклонно созерцать изобильные многосветлые лучи Богоначального солнечного света;

а образ коней[383] (см. Иоиль 2:4; Зах. 2:8; 6:2–3; Откр. 19:11, 14) — благопокорность и благопослушность, причем белые символизируют светлость и как бы особую родственность божественному свету, вороные — сокровенность, рыжие — огненность и энергичность, смешанные же из белого и черного, — способность переносящей силой совмещать крайности и связывать, обращая друг к другу, или же промышляя о них,

первые чины со вторыми, а вторые с первыми.

Но если бы мы не стремились соблюсти в слове меру, то и свойства названных животных по — отдельности, и все их телесные формы не без оснований связали бы методом неподобных подобий с небесными силами, возводя, например, их способность ярости к умному мужеству, последним отголоском которого является гнев, а возжелание к божественной любви, и — чтобы сказать коротко — все чувства и многочастность бессловесных животных — к невещественным разумениям и единовидным силам небесных существ. Но для разумом обладающих не этого только, но и истолкования одного представляющегося странным образа достаточно для подобного понимания всех изображений такого рода.

9. Надо рассмотреть также, что говорится о реках (Откр. 22:1), колесах (Иез. 1:15; 10:6; Дан. 7:9) и колесницах (4 Цар. 2:11; 6:17; Зах. 6:1) применительно к небесным существам.

Огненные реки (Дан. 7:10)

указывают на богоначальные русла, дающие им обильно и непрерывно течь и питающие животворной плодородностью; а колесницы — сопряженную общность ангелов одного чина; окрыленные же колеса, бесповоротно и неуклонно движущиеся вперед, означают[384] способность идти в своей деятельности прямым и верным путем, на каковой неуклонный прямой путь сверхмирно направляется всякая прокладываемая их разумом колея.

Можно и посредством иного[385] возведения объяснить иконописание умных колес. Ведь им дано название, как говорит богослов, «Гел — гель»[386] (ср. Иез. 10:13), а это значит по — еврейски «вращения» и «откровения». Огненным боговидным колесам свойственно ведь вращаться вечным движением вокруг одного и того же Блага; откровения же — в явлении сокровенного, возведении пребывающих внизу и низводящем перенесении высоких осияний низшему.

Остается нам дать разъяснения касательно радости[387]

небесных порядков. Они ведь совершенно невосприимчивы к нашему, связанному со страстями[388] наслаждению, но, говорят, что они сорадуются с Богом обретению погибших, наслаждаясь в боговидной беззаботности[389] и свободной отраде благообразным и чуждым зависти веселием при промысле об обращаемых к Богу и их спасении и тем невыразимым блаженством[390], которому многократно бывали причастны и священные мужи[391] при боготворных нашествиях божественных осияний.

Столько да будет мною сказано о священных изображениях, — для подробного их объяснения недостаточно, но сколько полезно, как мне кажется, чтобы не задержаться нам малодушно в образных фантазиях.

Если же ты и то скажешь, что не обо всех по порядку ангельских силах, или действиях, или образах в Речениях мы упомянули, мы правдиво ответим, что их сверхмирное художество нам неведомо[392]

, и скорее мы сами нуждаемся в ином световодителе, и равное сказанному оставили нетронутым, озаботившись соразмерностью слова и почтив превышающую нас сокровенность молчанием.

О божественных именах

Губы в сверкающий ум погрузив, начертанные Богом, Ты превозносишь священных имен красоту, и по смерти В живопремудрых реченьях творя богогласные гимны.

Сопресвитеру[393] Тимофею — пресвитер Дионисий[394]

Глава 1. Какова цель сочинения и каково предание о божественных именах

1. А теперь, о блаженный, после «Богословских очерков»[395], перейдем к разъяснению, насколько это возможно, божественных имен. И да будет у нас правилам обнаруживать истинный смысл того, что говорится о Боге, «не в убедительных словах человеческой мудрости[396], но в явлении движимой духом силы» (ср. 1 Кор. 2:4) богословов, каковое невыразимо и непостижимо соединяет нас с невыразимым и непостижимым гораздо лучше, чем это доступно нашей словесной и умственной силе и энергии.