Сочинения, том 1 (1839 – 1844)

Если мы и здесь устраним частную собственность, то земельная рента сведётся к своей истине, к тому разумному воззрению, которое по существу лежит в её основе. Отделённая от земли в виде ренты стоимость земли вернётся тогда к самой земле. Эта стоимость, измеряемая производительной способностью равных площадей при равном количестве затраченного на них труда, действительно должна быть принята в расчёт при определении стоимости продуктов как часть издержек производства и подобно земельной ренте представляет собой отношение производительной способности к конкуренции, но к истинной конкуренции, к той, которая разовьётся в своё время.

— — —

Мы видели, что капитал и труд первоначально являются тождественными; мы видим далее из рассуждений самого экономиста, что капитал, результат труда, в процессе производства тотчас же снова становится субстратом, материалом труда; что, следовательно, произведённое на миг отделение капитала от труда тотчас же снова уничтожается в единстве их обоих; и всё же экономист отделяет капитал от труда, и всё же он крепко держится этого раздвоения, признавая их единство только в виде определения капитала: «накопленный труд». Вытекающий из частной собственности раскол между капиталом и трудом есть не что иное, как этому раздвоенному состоянию соответствующее и из него вытекающее раздвоение труда в себе самом. А после того, как это отделение совершилось, капитал снова делится на первоначальный капитал и на прибыль, прирост капитала, получаемый им в процессе производства, хотя практика тотчас же снова присоединяет эту прибыль к капиталу и вместе с ним пускает в оборот. Да и сама прибыль расщепляется в свою очередь на проценты и собственно прибыль. В процентах неразумность этих расщеплений достигает высшей степени. Безнравственность отдачи денег в рост, получения дохода без затраты труда, за одно только предоставление ссуды, хотя уже коренится в частной собственности, слишком, однако, очевидна и давно обнаружена непредубеждённым народным сознанием, которое обычно оказывается правым в такого рода вещах. Все эти тонкие расщепления и разделения возникают из первоначального отделения капитала от труда и из завершающего это отделение раскола человечества на капиталистов и рабочих, раскола, который обостряется с каждым днём и, как мы увидим, должен

постоянно усиливаться. Но это отделение капитала от труда, как и уже рассмотренное нами отделение земли от капитала и труда, оказывается в конечном счёте чем-то невозможным. Никак нельзя определить, какая доля в том или ином определённом продукте принадлежит земле, капиталу и труду. Эти три величины несоизмеримы. Земля создаёт сырой материал, но не без капитала и труда; капитал предполагает наличность земли и труда, а труд предполагает по меньшей мере землю, большей же частью и капитал. Функции этих трёх элементов совершенно разнородны и не могут быть измерены какой-нибудь четвёртой общей мерой. Поэтому когда при нынешних отношениях приходится делить доход между этими тремя элементами, то для них нельзя найти никакой внутренне присущей им меры, и дело решает совершенно посторонняя, случайная для них мера: конкуренция или утончённое право сильного. Земельная рента заключает в себе конкуренцию; прибыль на капитал определяется только конкуренцией, а как обстоит дело с заработной платой, – мы сейчас увидим.

Раз мы устраним частную собственность, то отпадут все эти противоестественные расщепления. Отпадёт различие между процентами и прибылью; капитал – ничто без труда, без движения. Значение прибыли сведётся к значению той гири, которую капитал кладёт на чашу весов при определении издержек производства, и эта прибыль будет в такой же степени присуща капиталу, в какой он сам вернётся к первоначальному единству капитала и труда.

— — —

Труд, главное в производстве, «источник богатства», свободная деятельность человека, оказывается у экономиста в невыгодном положении. Как уже капитал был отделён от труда, так теперь опять-таки труд расщепляется вторично; продукт труда противостоит труду в виде заработной платы, он отделён от труда и, по обыкновению, опять-таки определяется конкуренцией, ибо для определения доли труда в производстве, как мы видели, нет твёрдой меры. Стоит нам уничтожить частную собственность, как отпадёт и это неестественное деление; труд станет своим собственным вознаграждением, и с полной ясностью обнаружится истинное значение прежде отчуждённой заработной платы: значение труда для определения издержек производства какой-либо вещи.

— — —

Мы видели, что, в конце концов, пока существует частная собственность, всё сводится к конкуренции. Она – главная категория экономиста, его любимейшая дочь, которую он не перестаёт ласкать и голубить, – но посмотрите, что за лицо медузы открывается здесь.