Сочинения. Том 2

Гален рассуждает о продромальной стадии болезни (ее он называет «скрытой»), ее начале и дальнейшем развитии в категориях нарастающего смещения равновесия сущностей и жидкостей. В таком контексте предписание прибегнуть к балансирующей терапии можно назвать «патогенетическим» (конечно, с поправкой на категории протонауки). Действительно, если развитие болезни определяется чрезмерной влажностью и избытком черной желчи, логичным кажется прибегнуть к лечебным средствам, обладающим высушивающим эффектом и способствующим изгнанию избытка черной желчи и т. д. Более того, развивая эту мысль, Гален приходит к теоретическому обоснованию не только лекарственной терапии, но и хирургических вмешательств (фрагмент 12). Из наблюдения врачом патологического наполнения какой-либо полости организма жидкостью закономерно следует попытка добиться ее осушения с помощью соответствующих препаратов, а если это невозможно — пункции или разреза.

Гален в отличие от Гиппократа, не высказывается о гносеологических границах медицинского знания. Эта тенденция истории античной медицины остроумно подмечена Ж. Жуанна[157]

: для авторов «Корпуса Гиппократа» кажется очевидным, что в целом специалистами накоплено все возможное знание о болезнях и методах их лечения, вопрос состоит лишь в том, чтобы это знание правильно использовать. При этом задачи, выходящие за рамки возможностей медицины, просто признаются нерешаемыми, именно тогда возникает известный афоризм: «здесь медицина бессильна». A priori подразумевается, что существуют достаточно четкие границы возможностей врача, определяющиеся законами, по которым устроен и функционирует организм. Гален не уделяет этому вопросу особого внимания, но из текста «К Патрофилу, о составе медицинского искусства» видно, что его подход отличается от гиппократовского и влияет на понимание границ возможного. В соответствии с этим представлением он формулирует иерархию задач, стоящих перед врачом: «Первая же задача терапевтического метода, как было сказано, — определить общую для всех цель: лечить противоположное противоположным, во-вторых, определить это противоположное для каждого вида заболеваний, а в-третьих, рассмотреть, возможно ли для нас или для природы достичь этой цели, или же это совершенно невозможно, или невозможно лишь временно, или невозможно лишь частично. И это — немалая часть науки о природе, в которой надлежит упражняться всякому, кто хочет определить возможное или невозможное в каждом из случаев» (фрагмент 13). Познание границы возможного в лечении, по мнению Галена, определяется исследованием «сущностей творящих причин» (см. фрагмент 13). И здесь Гален вновь прибегает к сравнению работы врача и строителя (архитектора), пользуясь аналогией между поврежденными частями организма человека и частичным разрушением отдельных частей здания. Касаясь особенностей применения того или иного терапевтического метода при разных заболеваниях, он вновь возвращается к принципу лечения «противоположного противоположным», приводя примеры из травматологической практики, когда «вправление сустава невозможно сделать без растяжения в противоположном направлении» (фрагмент 14). Вообще, Гален с редкой для античной традиции смелостью иллюстрирует свои теоретические рассуждения примерами из практики врача (хирургической или травматологической). Подобные клинические ситуации требуют предельной конкретики, кроме того, они очевидны по существу: вывих нужно вправить, гнойник вскрыть, в случае перелома — добиться сращения костей и восстановления функций конечности. Врач или философ, не владеющий в совершенстве практическими навыками и мысленно стоящий на зыбкой почве умозрительных рассуждений, неохотно обращается к практическим примерам, тем более такого рода. Здесь невозможно спекулировать целями и задачами, с помощью изысканных софизмов и диалектики подменять сущность понятий или явлений. Исключительная сила и образность галеновской аргументации определяются целостностью и внутренней структурированностью его учения, когда теоретические заключения прочно основаны на эмпирическом опыте, а клиническая практика является единственным источником фактов для осмысления теорией (фрагмент 14).